Легат
Шрифт:
– Если говорить о псах, то это скорее ты и твой помощник, – ответил он, намекая на вышивку на моих одеждах.
– Если Вы об этом присмотре, Торни, то он так себе, – поморщился я. – В любом случае, не путайся у меня под ногами, легат. – Я обратился к епископу, – я могу идти? Сбегать не буду, обещаю, можете отпустить пса, – я кивнул в сторону легата.
Епископ кивнул.
– Ищи усердней и тебе воздасться. – Раздался насмешливый голос из темного угла.
– Лучше уж пусть повесят, – откликнулся я, – чтобы я не видел больше всяких крыс, сродни тебе, –
На улице дышалось легче. Небо заволокли тучи каркающих тварей, но их ряды сегодня были поредевшие, нежели днем ранее. Надвигалась гроза и вороны боялись ее не меньше людей. Запах дождя и озона пропитывал воздух. Я вздохнул полной грудью и направился к ожидающему меня старику. Необходимо было опросить сестру Лорейн.
Старик, более жалкий, чем в окружении толпы единомышленников, ожидал меня, прижимая шляпу к груди у поста стражей. Они скучающе глазели по сторонам и зевали. Он расшаркался и указал направление, хотя я уже стал довольно прилично разбираться в городе и в улицах. Позволив ему проводить себя, я заговорил о девушке, которую он привел.
– По правде сказать, я не был уверен в ее ведьмовстве, – ответил старик, сгорбившись и став еще меньше. – Но один из местных так же указывал на нее и я почти перестал сомневаться.
– Это бы один из тех, кто приходил вместе с тобой?
– Да. То есть, нет. Не совсем.
– Так да или нет?
– Мы виделись с ним утром. То есть, я как раз выходил из курятника, а он стоял у забора. Мы разговорились и он указал на нее. Лори как раз сидела на пороге своего дома с сестрой и плела ей косы. Нам обоим показалось странным, что она низко наклонилась к сестре и шепчет что-то.
– Это показалось странным тебе или все же тому, с кем ты говорил? Ты ведь знаешь эту семью давно, так? Раньше Лорейн не заплетала косы и не пела?
Старик нахмурился. Он облизнул губы, затем снова заговорил.
– Заплетала. И пела. Да.
– Так почему ты и другие привели ее?
– Потому что тот парень сказал, что она делает заговоры на сестру.
– Тот, с кем ты говорил у забора своего дома?
– Именно.
– А ее сестра больна?
– Энджи? Нет, она здорова, как и Лорейн. Отец у них умер на днях, а мать слегла, но девочки здоровы. Поэтому мы и подумали, что она.. ну…
– Подумали, как же. Вы поверили некому человеку, хотя знаете девушку давно. Кстати, кто он, этот человек, что говорил с тобой?
– Не знаю.
– Как так? – Я повернул голову к старику, но он боялся взглянуть на меня.
Мне показалось, что он был слишком сбит с толку и начал прозревать лишь сейчас, что собственноручно обвинил невиновную в том, чего она не совершала.
– Да я его впервые видел. То есть, лица его я не видел, оно было скрыто под капюшоном.
– Ты поверил человеку, которого видел впервые в жизни?
Старик молча продолжал путь, сказать было нечего.
Разговор с сестрой Лорейн ничего нового не принес. Она плакала и уверяла, что Лори каждое утро заплетает ее и поет песенку. Она даже напела мне ее. Ничего странного и подозрительного в словах
По пути я вспомнил слова старика о неизвестном в капюшоне. В последние дни меня просто окружали загадочные личности. Я вспомнил о легате, вновь пожалев, что не убил его еще в лесу, где первый раз заметил его. Пусть было бы больше проблем, но отчего-то этот малый меня раздражал. И теперь, когда я знал кто он, раздражение было еще явственней. Но, спускаясь по ступеням в темницу, я решил просто отпустить ситуацию. Легат считает, что если Ватикан призвал меня к ответу, то он имеет право устраивать слежку, но придется показать шавке его истинное место.
Глава 19.
Девушка была заперта в дальней камере. Она сидела на сене и жевала какой-то фрукт, видимо отданный сердобольным стражником.
– Лорейн, – сказал я, чтобы обратить ее поникший взгляд на себя.
– Лори, – отозвалась девушка, – все зовут меня Лори.
Я кивнул.
– Расскажи мне немного о себе.
– Мистер Гэритсен знает меня, мы живем рядом. Отец помогал ему всегда, шил ему, никогда не брал с него денег. Он знает, что я не ведьма. Когда вы меня отпустите?
– Гэритсен – старик, что привел тебя? – Спросил я, поняв, что не узнал имя старика у него самого.
Из угла поднялась гора и вышла на свет.
– Гэритсон – это я, – отозвался стражник. – Лори права, я знаю ее с детства. Никогда не замечал за ней ничего… ведьмовского, если позволите. Она всегда посещает церковь, и я верю ей.
– Ведьмами не всегда рождаются. Тот старик говорил о том, что ты шептала, заплетая косу.
– Я пела. Старик глух и глуп. Чума забрала у меня двух братьев, сестру и отца, который работал портным, осталась лишь мама и младшая сестренка. Мы теперь вообще не знаем как нам жить дальше. Каждое утро я заплетаю ей косы и пою, чтобы она не унывала.
– Что это за песня? – Спросил я, чтобы сравнить слова Лори со словами ее младшей сетры, Энджи. – Напой мне слова.
– Чтобы вы меня сожгли на костре?
– Нет. Я жду.
Она немного подумала и запела, тихо и мелодично. То же самое пела мне Энджела Керли, только немного коверкала слова. Когда она закончила, я поинтересовался кто научил ее ей.
– Моя бабушка родилась на севере королевства, они с дедом и тремя детьми приехали сюда давно. Она и научила песне, это колыбельная, она пела нам перед сном. – Девушка задрала подбородок и спросила снова, – когда меня отпустят?
– Твоя бабушка была из еретиков?
– Я не отвечаю за грехи моей бабули. Она приняла веру, когда в город пришли богословы. И я не ведьма. Вы проверили, на мне нет знаков.
– Это знаем ты и я. Но те, кто привел тебя сюда, могут не согласится даже с моим мнением. Тебя завтра же поволокут на костер, а самосуд я не допущу. И приставить к тебе стражника тоже не могу, только не в такое неспокойное для города время. Поэтому самое лучшее, что можно придумать на сегодняшний день – оставить тебя здесь под охраной.