Легче идти вдвоем
Шрифт:
Я вернулась в гостиную и встала посреди комнаты. Теперь это мой дом. Как я смогу сделать в нем ремонт, когда тут все ждет прежнюю хозяйку? Как я смогу вообще здесь что-то переделать? Разбирать чужие вещи, что-то выкидывать? Как? На глаза попался фотоальбом, он стоял на книжной полке. Я взяла его в руки и села на пол.
Старые черно-белые фотографии, на которых семья Полянских была вместе: красавица мама, обаятельный папа и невероятно улыбчивый малыш. Семья, которой больше нет. Я перебирала снимки, внимательно вглядываясь в каждый из них. Сколько всего уходит в прошлое, в какое-то
Мне казалось, что если я еще хоть немного останусь в этом доме, то сойду с ума от его тишины и покоя. Нужно было с кем-то поговорить. Даже не поговорить, а просто побыть рядом. Я не знала, свободен он или нет. Он не знал, что я уже в городе.
«Можно, я к тебе приеду прямо сейчас?»
Я отправила сообщение Мише и только тут вспомнила, что так и не прочитала то, что он прислал. «Давай отметим твое возвращение?», писал он тогда. Ответ пришел моментально:
«Смотря, сколько это займет времени. Я скоро домой, боюсь, не успеешь»
«Я ближе, чем ты думаешь»
Я мгновенно встала, взяла ключи от машины и вышла из дома. Фотографии так и остались лежать на полу. Миша был единственным человеком, которого хотелось сейчас видеть. Может быть, все это я придумала и он не поймет моего состояния и этой странной тяги к нему. Может быть. Но так хотелось верить в обратное.
Я помнила, как в период нашего новогоднего сумасшествия, иногда мы сидели или лежали, обнявшись. Это могло продолжаться очень долго, час или два. Нам не нужно было ничего говорить, мы как будто восполняли дефицит спокойствия и доверия друг у друга. Без слов, просто быть рядом, думая о чем-то своем. Может быть, поэтом я сейчас так нуждалась в Мише?
Я ехала до Казачки по памяти. В автосервисе еще горел свет, значит, Миша работает. Готова поспорить, он точно не ожидает меня увидеть, несмотря на нашу переписку. Я припарковалась, вышла из машины и не спеша подошла к дверям. Сердце не выпрыгивало из груди, я не волновалась. Как будто я не была тут всего пару дней.
Когда я вошла, Миша был занят работой и не заметил меня. Его непослушные волосы были забраны в высокий пучок, из-под красного рабочего комбинезона выглядывала белая футболка, а из-под нее – кончики серых механических крыльев.
– Привет, художник, – сказала я.
Миша поднял голову и несколько мгновений молча на меня смотрел. Мои уставшие заплаканные глаза не могли точно распознать выражение его лица, что-то снова случилось со зрением. Потом я заметила, как он улыбнулся.
– Александра, – медленно сказал он. – Быть не может. Ты ли?
– Я, – я тоже попыталась улыбнуться.
Он отошел от машины, вытер руки и приблизился ко мне.
– У тебя все в порядке? – спросил Миша, удивленно глядя на меня.
Наверное, я выглядела так
– Обними меня, – сказала я.
– Я грязный.
– Плевать.
Он медленно подошел ко мне, глядя прямо в глаза. Наверное, пытался угадать мое настроение. Мне так хотелось, чтобы у него получилось.
– Моя девочка, – ласково сказал он.
Миша заключил меня в объятья, я крепко прижалась к его груди, вдыхая запах машинного масла. Он гладил меня по волосам, а я беззвучно плакала. Не знаю, сколько времени мы так простояли. Наконец, я подняла голову и посмотрела на него.
– Ты скажи, если я не вовремя…
– Все в порядке. Я почти закончил. Впрочем, закончить я могу и завтра.
Я несмело улыбнулась.
– Прости, что я так внезапно. Даже не предупредила, что вернулась.
– Все в порядке, – повторил он.
– Миш…
– М?
– Татьяна Леонидовна умерла.
– Соболезную. А кто это? – спросил он.
– Это Сашина мама. Если бы я не уехала, этого бы не произошло.
Я снова заплакала и уткнулась лицом в его грудь.
– Но при чем тут ты? Что с ней случилось?
– Сердце, – хлюпая носом, ответила я.
– А что ты такого сделала?
– Я уехала, а надо было остаться с ней рядом.
– Ты не обязана сидеть с кем-то.
– Но я должна была поддержать ее. Ведь у нее вообще никого не осталось, кроме меня.
– Ты опять берешь на себя слишком много, – с укором сказал он. – Во-первых, от тебя это все точно не зависело. А, во-вторых, ты помнишь, в каком ты была состоянии? Тебе нужно было уехать. Просто так случилось.
Он говорил так спокойно, что я хотела ему верить. Эти слова мне были очень нужны сейчас. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Потом он наклонился ко мне и поцеловал в губы. Я закрыла глаза и перестала о чем-либо думать. Миша целовал меня все уверенней. Как же я по нему соскучилась.
– Кажется, работа на сегодня закончена, – с улыбкой произнес он. – Выпьем?
– Ты ужасный человек, – сказала я. – Что ты со мной делаешь?
– Я так понимаю, ты согласна.
Мы вышли на улицу с двумя бокалами виски. Миша предусмотрительно держал бутылку отличного вискаря в мастерской. Я достала сигареты и закурила.
– Я думал, ты бросила, – сказал он.
– Я тоже так думала.
– Ну, рассказывай, какие выводы от поездки, – расслабленно попросил он. – Как тебе вулканы?
Я выдохнула дым сигарет.
– Смешанные. У нас очень, очень большая страна. Если бы мы могли экспортировать снег, то жили бы намного лучше. А на вулканы я так и не попала.
– Да ну? – удивился Миша.
– Ну, да. Я уже договорилась с гидом и он приехал, как узнала о том, что умерла Татьяна Леонидовна. И я отказалась от поездки.
– Жалеешь?
Я задумалась.
– Есть немного.
– Значит, придется ехать еще раз.
Я ухмыльнулась.
– Знаешь, что еще. Я люблю одиночество, но, кажется, впервые оно было мне в тягость. Как будто про меня забыли. У всех продолжается своя жизнь, а я из нее выпала, словно меня нет. Это даже страшно. Потому что я есть, но ни одному человеку до меня не было дела.