Легенда о Блэке. Кубок Огня

Мартьянов Вадим Алексеевич

Привет, Герм.

Рон прислал приглашение на финал чемпионата мира. Поехать, к сожалению, не могу, сама знаешь почему. Прикрой меня, пожалуйста, ты же знаешь Рона. С меня что-нибудь хорошее.

Гарри

P.S. Вписать уже не успеваю, но на будущее – ты случайно не знаешь Ulceras – модификация Rursus или Iactus? Точной информации почему-то нигде нет.

Гарри нахмурился еще сильнее. Ему бы очень хотелось поехать на чемпионат мира по квиддичу, куда Артуру Уизли, отцу Рона, удалось достать билеты, но были обстоятельства, от него не зависящие. И гнев тети Петунии и дяди Вернона был

далеко не единственным и даже не главным таким обстоятельством. С недавних пор, а именно с прошлой осени, Гарри вообще не особенно волновало их недовольство. Куда как больше его беспокоили несколько другие люди – его, как выяснилось, настоящий отец Сириус Блэк (именуемый также Бродягой) и лорд Волдеморт (чаще – не именуемый вообще).

Дело тут было довольно щекотливого свойства и заключалось в том, что и тот и другой уже много лет очень хотели его Гарри смерти.

Лорд Волдеморт пытался убить парня уже трижды. В первый раз Гарри был всего год от роду. Тогда его мать, Лили Поттер, ценой собственной жизни защитила сына. Мальчик выжил, а темный маг лишился тела. Но, как оказалось, Волдеморт не погиб окончательно и, когда Гарри поступил на первый курс школы чародейства и волшебства Хогвартс, попытался завершить начатое. Тогда Гарри выжил лишь чудом. На второй год школьное воспоминание Тома Реддла (так звали Волдеморта в детстве) снова едва не убило и Гарри и многих других учеников, натравив на школу ручного василиска.

Гарри очень надеялся, что хотя бы на третий год его обучения никаких экстраординарных событий не произойдет, но все пошло наперекосяк еще до первого сентября. Из Азкабана, тюрьмы для волшебников, сбежал Сириус Блэк. Пожалуй, прошлый год оказался для Гарри (да и не только для него) самым мрачным за все время обучения. Не каждый день узнаешь, что твой отец – совсем не тот человек, которого ты им считал, а настоящий – слуга Волдеморта, предавший любимую женщину и сына. Завершение третьего курса оказалось по-настоящему страшным. Погиб преподаватель, оказался покалечен Рон, Гермиону чуть не загрыз оборотень. Самому Гарри в ту жуткую ночь пришлось хлебнуть полной чашей. Сейчас, после того как Министерству стало известно, что Сириус анимаг, отцу пришлось бежать, но Гарри нисколько не сомневался, что он вернется завершить начатое, и вполне возможно, что в компании со своим хозяином.

Нетрудно догадаться, что в планы самого Гарри собственная скоропостижная кончина совершенно не входила. Оттого-то он и сидел всю ночь напролет со скучнейшей книгой «Введение в общую теорию проклятий», а не спал, как все нормальные четырнадцатилетние подростки.

Книгу эту (как и несколько других) выдал ему в конце прошлого учебного года профессор Ремус Люпин – друг Поттеров, являвшийся по совместительству тем самым оборотнем, чьи зубы отпечатались у Гарри на плече и едва не отпечатались у Гермионы на горле. Раз в четыре дня парень прочитывал определенные разделы и высылал профессору эссе по заданной теме. И сегодня как раз подходил срок сдачи очередной работы.

Он снова посмотрел на письма. Пожалуй, даже хорошо, что Хедвиг вчера улетела на охоту, сейчас можно будет отправить все три письма разом. В принципе, эссе можно было сдать и при личной встрече, послезавтра, но просрочивать

было не в интересах Гарри Поттера. Ему неимоверных трудов стоило уговорить Ремуса, и не стоило подрывать его доверие.

Гарри остановился напротив приоткрытой двери кабинета Защиты и заглянул внутрь. На столе лежал раскрытый чемодан, в который профессор Люпин упаковал уже почти все вещи. Оставалась только небольшая стопка книг, да на втором столе стоял пустой аквариум, в котором раньше сидел грандилоу.

Гарри приблизился и пару раз стукнул по косяку, обозначая свое присутствие. Люпин поднял на него тяжелый взгляд и попытался улыбнуться. Получилось, на взгляд Гарри, так себе.

– Я видел, что ты идешь.

Профессор указал на Карту Мародеров, лежавшую на столе.

Они немного помолчали, разглядывая друг друга. Сейчас их сходство, в начале года бывшее смутным и неопределенным, стало просто кричащим. Одинаковые усталые взгляды, одинаковая старая одежда, словно снятая с чужого плеча. И еще кое-что.

Да, кое-что еще.

«Сколько профессору лет?» – промелькнуло у Гарри в голове. Он ведь был ровесником его родителей, ему никак не могло быть больше сорока. Для волшебника это не возраст. А волосы уже все седые, лицо в шрамах. Почти старик. И это тоже вина Волдеморта. И Блэка.

А что Люпин видел в самом Гарри? Темноволосый нескладный подросток со слишком серьезным взглядом зеленых глаз. В год увидевший гибель матери, пусть и не помнящий этого. И недавно смерть снова посмотрела ему в глаза, забрав человека прямо у него из под носа, и едва не забрав его самого. Никто не должен пережить подобное.

– Спасибо вам – наконец произнес Гарри. – Вы спасли нас той ночью.

Люпин нахмурился.

– Гарри…

– Не извиняйтесь – перебил его подросток, сейчас уже не смущаясь. – Мадам Помфри сказала, что все хорошо. Главное, что мы выжили. И это благодаря вам.

– И профессору Снейпу – добавил Люпин.

– Да – после паузы согласился Гарри. – И профессору Снейпу. Я сейчас говорил с Хагридом – наконец перешел он к тому, зачем явился сюда. – Он сказал, что вы увольняетесь. Это ведь неправда?

– Боюсь, Гарри, что правда.

Гарри прошел в кабинет и уставился в пустой аквариум, как будто там до сих пор кто-то сидел и показывал ему неприличные жесты.

– Это из-за Министерства? Они уверены, что вы помогали о… – Гарри сжал зубы, но так и не смог произнести это слово – Сириусу?

Профессор покачал головой.

– Нет, директор убедил министра в моей невиновности.

– Тогда почему?

Люпин снова нахмурился.

– Из-за той ночи, Гарри. Я опасен. Ты, как никто, должен это понимать.

– Вы же не виноваты в том, кто вы есть.

– Спасибо, Гарри – на лице профессора опять появилась вымученная улыбка. – Я ценю твои слова, но все равно не могу позволить себе оставаться в Хогвартсе.

Гарри помолчал, снова обернувшись к баку. Спросил.

– Вы ведь сражались в прошлой войне? Вместе с моими… – это слово он тоже больше не мог сказать. Та ночь изменила всё. «Мамой и… папой»? «Мамой и Джеймсом»? – Вместе с Поттерами.

Фамилия прозвучала как ругательство. Как чужая. Словно он какой-то самозванец.