Легенда о двенадцати ковчегах

Анин Владимир

— Образно, — подсказал Бершинский.

— Во-во! — обрадовался Игнат. — Образно!

— Стало быть, вы почти добрались до ковчега? — спросил Пучков.

— Ну да, добрались, — сказал профессор. — Осталось еще немного разгрести, чтобы ноги ненароком не переломать.

— А ковчег? Он целый? — с тревогой спросила Арина.

— Целехонек! — отозвался Бородин. — Такое ощущение — его хоть взрывай, один черт ничего не будет.

— Да, крепкий сундучок, — вставил Прохор и, вдруг ойкнув, резко подскочил.

—

Ты чего? — испугался Марат, видя, как закружился на месте его товарищ, обеими руками пытаясь извлечь что-то из-под рубахи между лопаток.

Лицо Прохора при этом стало наливаться кровью, щеки надулись, и он опрометью кинулся к своей палатке.

— Что случилось? — встревоженно спросил Бершинский, вслед за остальными поднявшись и переглядываясь.

— Непонятно, — развел руками Марат.

Они подошли к палатке Купоросова и осторожно откинули полог. Прохор лежал на спине и тяжело дышал.

— Какая такая муха тебя укусила? — спросил Марат.

Прохор не удержался от улыбки, хотя было видно, что ему сейчас плохо.

— Не муха, — ответил он, — оса. — Купоросов разжал правую руку, и из нее выпал какой-то пузырек. — У меня аллергия на пчелиный яд. Сильная, — пояснил он в ответ на недоумевающие взгляды товарищей.

— А-а, — протянул Пучков. — Тогда понятно. У одного нашего студента тоже так было. Забрался случайно в пчельник и… До лагеря добежать не успел. В общем, пока его несли, он помер.

— Типун тебе на язык! — вырвалось у Арины.

— Да нет, ну тут же совсем другое дело, — попытался оправдаться Артем. — Там целый рой был, а тут…

— Все равно, помолчи! — процедила сквозь зубы Еникеева, опускаясь на колени возле ставшего совсем бледным Прохора. — Тебе чем-нибудь помочь? — спросила она заботливо.

— Все в порядке, Аришка, не волнуйся. Минут десять, и я буду в норме.

— Точно?

— Точно. Только дайте мне спокойно полежать.

— Хорошо, — улыбнулась Арина.

Она подобрала валявшуюся поблизости открытую бутылку с водой, часть которой вылилась на спальник. Потом собрала просыпавшиеся таблетки в пузырек.

— Интересно, а что это? — воскликнул Пучков, подхватив пузырек. — Тавегил. А, против аллергии?

— Дай сюда! — рыкнула Еникеева.

Доцент поспешно поставил пузырек на место и покинул палатку. Арина последовала за ним.

Через некоторое время из палатки выбрался Купоросов, бодрый и свежий, будто ничего и не случилось.

— Ну, слава Богу! — воскликнул Бершинский. — А то я уж думал, лишились мы нашего богатыря.

— Извините, — пробормотал Прохор, смущенно потупившись. — Я не думал, что так выйдет.

— А что же вы, голубчик, не предупредили нас, что страдаете аллергией? — спросил профессор.

— Боялся, что не возьмете с собой.

— Правильно боялись. Я бы конечно несколько раз подумал, прежде чем

взять вас в экспедицию. Это же не шутки! А если бы это случилось не в лагере и вы бы не успели принять лекарство, стали бы задыхаться? Если бы у вас наступил анафилактический шок? У нас ведь нет ни одной ампулы адреналина!

— Альберт Родионович, он будет очень осторожным, — вступилась за Прохора Арина.

— Надеюсь, больше ни у кого нет никаких скрытых недугов? — Профессор обвел суровым взглядом окружающих, все молча покачали головами. — Ладно, давайте обедать.

Арина сняла с огня уже слегка почерневший котелок, из которого валил густой пар, распространяя вокруг запах подгоревшей гречки с тушенкой, на этот раз, говяжьей.

— Профессор, может, по маленькой? — предложил Игнат, выходя из палатки с пол-литровой бутылкой «Пшеничной» водки.

— Ни в коем случае! — замахал на него руками Пучков. — Вы с ума сошли!

— Так у нас что теперь, сухой закон? — развел руками Бородин, оглядывая окружающих в поисках поддержки.

— Ну, почему? Нет, конечно, — сказал профессор. — Только Артем совершенно прав: днем — это исключено, учитывая, что нам предстоит еще много работы в непростых, подчеркиваю, условиях. А точнее, даже в весьма опасных условиях. Вы помните про те огромные лезвия? А про камнепад? Хорошо еще, если кроме них в пещере не осталось ловушек. Вы отдаете себе отчет, как может сказаться на вашей судьбе даже одна выпитая рюмка? Не вовремя выпитая… Вечером, за ужином, я сам предложу вам, и это будет весьма кстати.

— Понятно, — вздохнул Игнат, возвращаясь в палатку.

— Интересно, что же все-таки в том сундуке? — сказал Гилязов, когда все участники экспедиции, наконец, расселись вокруг стола, а Арина принялась раскладывать кашу по мискам.

— Не в сундуке, а в этом, как его… в ковчеге, — поправил Купоросов.

— Ну, один черт: в сундуке, в ковчеге! — махнул рукой Бородин.

— Будем надеяться, что его содержимое нас не разочарует, — сказал Бершинский.

— Представляете, а вдруг там драгоценностей на много-много миллионов? — мечтательно высказалась Арина. — Я, конечно, понимаю, что наш профессор большую часть потребует передать в музей, но, Альберт Родионович, хоть немножечко мы же сможем оставить себе?

— Вы уже знаете мое отношение к подобным вещам, — вздохнул Бершинский. — Да, я всегда все передаю в музей. Но, в виде исключения, я готов позволить своим компаньонам оставить себе немного из того, что удастся найти в этой экспедиции, которая обещает быть особенно успешной, во всяком случае, я в это верю. Кроме того, каждый из вас, безусловно, заслуживает определенного вознаграждения. Поэтому, я думаю, процентов десять от найденного можно будет поделить между вами.

— Десять процентов? — поморщился Пучков.