Легенда о Сигурде и Гудрун

Толкин Джон Рональд Руэл

По такого рода замечаниям в записях можно, наверное, предположить, что отец представлял себе происхождение ключевой части легенды следующим образом. Герой-драконоборца изначально отнял клад у темных, демонических нибелунгов (их отец со всей определенностью воспринимал как «исконных владельцев»). Вместе с ним в легенду о бургундах пришла история о том, как нибелунги в отместку умертвили его и забрали сокровище.

При слиянии этих двух легенд бургундские правители неизбежно стали его врагами: героя необходимо было убить, чтобы вернуть золото; и они, так сказать, отчасти унаследовали темную природу нибелунгов. «Демонический и жестокий» Хаген в итоге пришел из «нибелунговой» части этой комбинированной легенды, с его алчностью к золоту, которое он хранил до смерти, и с его неутолимой ненавистью к Зигфриду, который в результате погиб от руки Хагена. Хаген более или менее ассимилировался среди бургундов, а в скандинавской

традиции (как Хёгни) слился с ними полностью; но бургунды со своей стороны стали Нибелунгами, или Нифлунгами.

Отец также предполагал, что демоническая невеста — это часть легендариума, привнесенного в историю бургундов вместе с героем-драконоборцем; и что, когда вместе с ним пришли его враги Нибелунги, они отняли у героя не только жизнь и сокровище, но и его нареченную. «Очень может быть, — писал отец, — что история о том, как у Сигурда Нифлунги отняли невесту, это часть древнего сюжета, перенесенного на бургундов. А невеста-валькирия сохранила в себе слишком много нечеловеческой свирепости, чтобы вполне вписаться в повествование».

Таким образом, клад, отнятый у Сигурда, стал (по иронии судьбы) Сокровищем Нибелунгов (каковым всегда и являлся), ибо Нибелунгами теперь были бургунды. А валькирию получил в жены Гуннар.

ПРИЛОЖЕНИЕ В

ПРОРИЦАНИЕ ВЁЛЬВЫ

Я включил сюда это стихотворение отца, написанное парнорифмованными двустишиями, как дополнение к вполне самостоятельному «Upphaf» при «Песни о Вёльсунгах», поскольку оно тоже навеяно эддической песней «Прорицание вёльвы» («V"olusp'a», см. комментарии к «Песни», с. 197–198).

Текст существует в виде единственной переписанной набело и художественно оформленной рукописи; ранних вариантов не сохранилось. Никаких сведений относительно ее датировки нет, но из общих соображений я склонен отнести ее к 1930-м годам.

Прорицание вёльвы

С Востока великан грядет, Щит каменный ему — оплот; Змей, оковавший мир земной, Взъярясь, воспрянет, над волной, Взволнует Океана гладь: Стихий уже не обуздать. Свободу обретет в тот день На Севере — корабль-тень: Рать Хель нагрянет из-за вод. Злой Локи цепи разорвет; Чудовища за волком вслед Ворвутся в мир преддверьем бед. Сурт с Юга выступит в поход: Его огонь леса пожрет, И солнцем отразится блик В клинках божественных владык. Во прах низвергнутся холмы, Род смертных вступит в царство тьмы. Тогда затмится свет дневной, Земля исчезнет под волной, Расколется небесный свод И звездный дождь на мир сойдет; Спиралью заклубится пар, Взовьется до небес пожар.

*

Есть дом от солнца вдалеке, На тусклом взморье, на песке — Где в Мертвый Берег бьет волна; Дверь к северу обращена; Сквозь дымник каплет яд дождем — Из змей живых сплетен тот дом. Сквозь струи вязкие бредут Клятвопреступник, лжец и плут, Предатель, трус и лиходей; Их пожирает страшный змей: Дракон, что гложет Иггдрасил, Там трупов досыта вкусил. Дракон направит свой полет Над тусклой кромкой стылых вод, Сквозь Нидафьёллир — напролом, Неся умерших под крылом; Нырнет — сомкнется вновь вода Над мертвецами навсегда.

*

Но

вот, юна и зелена, Земля поднимется со дна, И будут водопады течь На брег с ее покатых плеч; Орел, свободен и могуч, Слетит за рыбой с горных круч. Сойдутся боги, вновь восстав, На Идавёлль, средь пышных трав, Припомнят древний рок они — И тьму, и Змея, и огни, Былую мощь и мудрость слов Исконного Отца Богов. Отыщутся в траве полей Фигуры золотых тавлей: Что в Асгарде былой поры Богам служили для игры, И были золота полны Дворцы блаженной старины. Се! Прозреваю я чертог, Как солнце, светел и высок: Над Гимле льет он ясный свет, В нем злу и горю места нет; Кто духом чист и сердцем прям, Днесь обретет блаженство там. Вернется Бальдр, отступит мрак, Несеяным созреет злак, Разрушенный чертог богов, Оплот небесных берегов, Зазолотится вновь светло; Под властью Бальдра сгинет зло.

ПРИЛОЖЕНИЕ С

ФРАГМЕНТЫ ГЕРОИЧЕСКОЙ ПЕСНИ ОБ АТТИЛЕ НА ДРЕВНЕАНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

Эти стихи, написанные древнеанглийской аллитерационной строкой, датировать невозможно, но очень вероятно, что они принадлежат тому же периоду, что и прочие тексты в этой книге — то есть были созданы в первые годы пребывания моего отца в Оксфорде после отъезда из Лидса.

По содержанию и структуре оба фрагмента близко следуют древнескандинавской «Atlakvida», то есть «Песни об Атли». Каждый из них сохранился в нескольких списках, с небольшими поправками. В каждом случае я прилагаю перевод и пояснительные комментарии.

I

Текст соответствует первым восьми строфам «Песни об Атли». Это часть древнеисландской песни, содержащей немало трудных и неясных мест. Не исключено, что отец выбрал фрагмент именно потому, что это — самое начало поэмы, как если бы одно время собирался полностью переложить ее на древнеанглийский. О соответствующем отрывке в «Песни о Гудрун» см. с. 387–389, строфы 37— 44.

AEtla Gudhere ar onsende cenne ridend — Cneofrid hatte —: com to geardum Gifecan, Gudheres healle; beornas ymb heorde beore gefaegon. Druncon dryhtguman on dreorsele,

5

mod midende meldan saeton; Huna hetethanc haeleth ondreordon. Secg sudlendisc slithan reorde, Cneofrid ciegde cuma on healle: ‘Hider on aerende AEtla mec sende

10

geond Wistlawudu wegas uncude mearh ridendne midlbaetedne; het inc gretan wel, Gudhere, beodan thaet git helmum theahte to his ham cwomen. Thaer git sceld sculon agan ond sceaft smedne,

15

helm goldhrodene, Huna maenigo, sadol seolforweredne, serc scynestan, blancan betstan bitolhaebbendne, waede wealhbeaswe, ond wacne gar. Cwaeth thaet he giefan wolde inc Gnitanhaede,

20

weald thone widan on geweald sellan, ofer giellendne gar ond gylden stefn, madmas micle, mearce Daenepes, ond thaet maere holt — Myrcwudu hatte.’ Dae heafod hylde helm Burgenda,