Легенда о трех мартышках
Шрифт:
– Ты знаком с Сергеем Петровичем?
– Очень редкое сочетание имени и отчества, - тут же съязвил Фима.
– Думаю, мне поможет фамилия.
– Водоносов, - быстро сказала я.
– Он велел мне тебе позвонить.
– Серега?
– Так ты его знаешь?
– Конечно, причем очень давно, а что?
– Странная ситуация, - я ввела Пузикова в курс дела, - представляешь, Водоносов предложил мне встречу…
Ефим внимательно выслушал меня и с любопытством поинтересовался:
– А что ты знаешь о своей матери?
– Практически ничего, она умерла, когда я была младенцем.
– Вообще ничего не помнишь?
– удивился приятель.
– Иногда мне снится странное помещение, -
– Может, просто ты была совсем крохотная, - предположил Фима.
– Чем меньше ребенок, тем более монументальными кажутся ему взрослые.
– Наверное, ты прав, - согласилась я, - но больше о своей матери мне ничего не известно.
– А Афанасия Константиновна что рассказывала?
– Ничего. Сообщила лишь, что мои родители пропали в горах. Они увлекались альпинизмом и погибли во время летнего спуска.
– И это все?
– Да, - вздохнула я, - никаких подробностей и никаких воспоминаний.
– Ну хоть фотографии она тебе показывала?
– В нашем доме не было снимков родителей, - нехотя признала я, - только мои детские: праздники в садике, съемки в школе. Когда я была крохой, в нашей комнате случился пожар, загорелся утюг. Афанасия сама потушила огонь, обошлась без пожарных, но пламя успело уничтожить альбом с фотографиями. Ни один снимок моих родителей не сохранился. Бабушка старательно скрывала прошлое, похоже, ей не хотелось, чтобы я знала правду о матери, которая жила с мужчиной без штампа в паспорте.
– Слушай, это так странно, - воскликнул Фима, - прости за замечание, но мы взрослые люди, поэтому, думаю, я не нанесу тебе травму. В юности я спрашивал у тебя про родителей, ни разу не услышал в ответ ничего внятного и сообразил: тебе неприятны эти разговоры. Один раз я проявил бестактность и попытался вызнать что-нибудь у Афанасии. Она на меня так посмотрела, что я прирос ногами к полу.
– Да уж, бабуля могла без слов любого на место поставить, - усмехнулась я, - со мной она тоже не откровенничала. На все вопросы Фася обтекаемо говорила: «Ты лишилась и матери, и отца очень рано, надеюсь, мне удастся вырастить тебя без комплекса сироты». Фася обещала рассказать подробности о родителях, когда я стану старше, но скончалась, так и не раскрыв рта. Я долго не могла понять, почему она скрывала от меня правду. Впрочем, она не сообщила и о том, что имела родную сестру Анастасию, по прозвищу Стюра-катафалк. [1]
– Красиво звучит, - не сдержался от колкости Ефим.
– Стюра похоронила нескольких мужей, но не о ней речь! Один раз я попыталась суммировать крохи сведений, полученных от бабули, и поняла: мои родители не состояли в официальном браке. Предполагаю, что отец, узнав о беременности матери, попросту сбежал, а она от стресса тронулась умом и попала в психиатрическую клинику.
– Ой-ой-ой, - запричитал Фима, - совсем некрасивая история!
– Бабушка не хотела, чтобы малышка жила с мыслью о том, что ее мать сумасшедшая, - продолжала я, не обращая внимания на реакцию Пузикова.
– После кончины дочери она поменяла квартиру, переехала в коммуналку на улице Кирова, нынешней Мясницкой, потом мы еще пару раз перебирались с места на место. Когда мне пришла пора получать паспорт, в милиции потребовали свидетельство о рождении. Бабушка вручила мне книжечку зеленого цвета, вернее, бумажку, напоминавшую сберкнижки прежнего образца. И тогда я узнала, что мою маму звали Елена Ивановна Васильева,
– Чушь, - воскликнул Фима.
– Эка беда! Родилась вне брака! Да таких детей миллионы!
– Ты забыл время нашей юности?
– удивилась я.
– Все эти анкеты, которые заполнялись по любому поводу? Вторым вопросом в них было: «Паспортные данные отца, матери и место их работы». Затем шел еще более интересный третий пункт: «Находились ли ваши родители и ближайшие родственники на временно оккупированной немецко-фашистскими войсками территории СССР?» Четвертая строка требовала ответа на коварный вопрос: «Имеете ли родственников за рубежом?» И только потом шел приснопамятный пятый пункт: «Национальность».
Как заполнить анкету, ничего не зная про папу? Честно написать: «Об отце сведений не имею»? А вдруг он служил полицаем, сотрудничал с фашистами, проживает в Америке и является евреем? Меня бы ни за какие медали не приняли в университет, тем более на факультет иностранных языков! Фася понимала это и подстелила соломы на жизненном пути внучки. Ко мне не было претензий, потому что я везде писала: родители погибли во время летнего отдыха.
Они оставили меня с бабушкой, а сами укатили на Кавказ, сняли у кого-то из местных жителей комнату и лазили по горам. Однажды разразился ливень, и деревню затопил селевый поток, погибло все население, включая и группу альпинистов из столицы. У Фаси, очевидно, имелись свидетельства о смерти, но я их ни разу не видела и после ее кончины никаких документов не нашла.
– Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд, - схохмил Фима.
– Твоя бабушка была выдающейся женщиной!
– Верно, - согласилась я.
– Значит, ты характеризуешь Водоносова с положительной стороны?
– Нормальный мужик!
– подтвердил Пузиков.
– Раньше работал в КГБ, настоящий служака, чем-то на Дегтярева похож, по характеру, не внешне. Сейчас он по-прежнему на ответственной работе. Извини, подробностей не знаю, Серега не говорит на служебные темы, а я не спрашиваю. Мы с ним в основном о рыбалке и охоте треплемся. Водоносов давно женат, у него три дочки, внучка, хорошая семья.
– Уговорил, - остановила я Фиму, - встречусь с ним.
Глава 3
Записав адрес дома, где меня через час будет ждать Водоносов, я побежала в холл и была остановлена звонком телефона. Я схватила трубку, весьма удачно лежавшую на ботиночнице.
– Дашута!
– залпом взорвался в ухе звонкий голос.
– Как хорошо, что ты дома! Могла уехать! И тогда я из-за того, что тебя нет дома, попала бы в ужасную ситуацию, но ты дома, и я не попала в ужасную ситуацию из-за того, что тебя нету дома. Полагаю, это судьба!
Меня охватила тоска. Ну почему, когда Зайка или Маша пытаются дозвониться домой, телефон заваливается неизвестно куда и приходится его целый час искать? Нет бы трубке испариться сегодня, когда со мной жаждет пообщаться ужасная Галя Мысина. Нет, я хорошо к ней отношусь, мы дружим лет двадцать, но Галина не способна коротко и внятно разговаривать, а заткнуть фонтан ее «красноречия» невозможно. Вот и сейчас Галка тарахтит как обезумевшая погремушка.
– Меня срочно отправляют в командировку! Уроды! Не имеют права! Я уже ездила на запуск! И снова! Елы-палы! А куда деть Александра Михайловича? Он один жить не может, сам еду не найдет, будет скучать! Вот скоты! Вся надежда на тебя… старт… расчет… телефон…