Легенда о трех мартышках

Донцова Дарья

–  Садитесь, - радушно предложил Сергей Петрович.

Я осторожно опустилась в продавленное кресло и спросила:

–  Почему вы позвали меня на конспиративную квартиру? Неужели нельзя было встретиться в кафе?

Водоносов улыбнулся:

–  Вы наблюдательны!

Я пожала плечами:

–  Не требуется особой наблюдательности, чтобы понять: тут никто постоянно не живет.

–  Отлично, - кивнул Сергей, - давайте сразу к делу. Когда вы последний раз встречались со своей матерью?

–  Никогда, - спокойно ответила

я.

–  Правда?

–  Абсолютная, - кивнула я.

Водоносов открыл портфель и выложил на столик фотографию.

–  Посмотрите, может, кого-нибудь узнаете.

Я взяла снимок, он оказался черно-белым, очень плохого качества, изображение расплывалось, но через минуту я воскликнула:

–  Бабуля!

–  Можете назвать имя женщины?
– склонил голову набок Водоносов.

–  Похоже на съемку камеры видеонаблюдения, - пробормотала я.
– Какое-то странное фото! Это Афанасия Константиновна, моя бабушка.

–  А ребенок вам известен?

Я вгляделась в карточку.

–  Девочка, маленькая, дошкольница, лица не видно.

–  Почему вы решили, что ребенок женского пола?

–  Хороший вопрос, на малышке юбочка, мне не встречались мальчики, которые носят юбки, если они, конечно, не шотландцы, - съехидничала я.

Но Сергей Петрович даже не улыбнулся.

–  Ради конспирации Ванечку могли нарядить Машенькой.

Я заморгала, а Водоносов сказал:

–  Но на фото девчушка, и это вы.

–  Я?

–  Не узнали себя?

–  Каким образом? Я говорила, что лица не разобрать.

–  А по одежде?

Мне стало смешно.

–  Вы помните, что носили в три-четыре года?

–  Конечно, - на полном серьезе заявил Сергей Петрович.

–  Стоит позавидовать столь невероятной памяти, - ухмыльнулась я.

Водоносов вынул сигареты.

–  Вы не возражаете? Я знаю, что вы курите, причем уважаете весьма крепкий табак.

–  Верно, - кивнула я, - похоже, вы тщательно подготовились к беседе. Но мне скрывать нечего, давайте перестанем ходить вокруг да около. Скажите, зачем вы меня сюда пригласили.

Сергей Петрович чиркнул зажигалкой:

–  Не помните, куда ходили тогда со своей бабушкой?

Мое терпение лопнуло.

–  Сто лет назад?

–  Вы великолепно сохранились для дамы, перешагнувшей вековой юбилей, - неожиданно улыбнулся мой собеседник.
– Я с трудом дал бы вам тридцать пять!

Отлично понимая, что его любезность вызвана исключительно желанием выудить из меня какую-то информацию, я тем не менее не удержалась от улыбки, но быстро погасила ее и сказала:

–  Маленькая собачка до старости щенок.

–  Красивая женщина прекрасна в любом возрасте, - отбил подачу Водоносов.

–  Будем считать китайские церемонии законченными, - протянула я, - говорите.

–  Ваша бабушка была уникальной женщиной, - произнес Сергей Петрович, - весьма нестандартного мышления.

–  Если в столь завуалированной

форме вы хотите сообщить мне о том, что Фася резалась в карты на деньги и была хорошо известна в подпольных игорных домах, то можете не стараться, я великолепно знаю о ее привычках и не осуждаю! ^[2]

–  Ежик, спрячь иголки, - по-детски отреагировал Сергей.
– Афанасия Константиновна была храброй дамой. Она резко осудила своего сына, но тем не менее забрала его ребенка.

–  Какого сына?
– подскочила я.
– У бабушки была дочь, моя мать!

–  Нет, - покачал головой Водоносов.

Я попыталась прийти в себя.

–  Вы хотите сказать, что Фася мать моего отца?

–  Именно так, - подтвердил Сергей Петрович.

–  Но она никогда не упоминала о нем! Ни единым словом!
– растерялась я.
– И я всегда полагала, что бабуля моя родственница со стороны мамы!

–  Почему?
– задал естественный вопрос Водоносов.

–  Действительно, - призадумалась я, - может, просто принято считать, что дети остаются с мамами и их родственниками?

–  В вашем случае вышло наоборот.

–  Афанасия практически ничего не рассказывала о моих родителях, - ошарашенно протянула я, - но о маме она все же обронила пару слов, а вот папа был табу. Я считала, что он обманул невинную девушку и сбежал, поэтому несостоявшаяся теща вычеркнула его из памяти.

–  И вас не удивляло, что Афанасия не скорбела о дочери? Не показывала вам фото? Не рассказывала всякие истории?

–  Елена Ивановна и Иван Петрович погибли во время отпуска, - залепетала я, - мне в ту пору исполнилось несколько месяцев. Общих снимков с папой и мамой у меня не было. В годы моего детства фотоаппараты были далеко не у всех, во-первых, из-за их дороговизны, а во-вторых, проявка пленки дело муторное, люди предпочитали ходить в студии, где их «щелкали» профессионалы. А еще в нашем доме случился пожар, фотоальбом погиб.

–  Можете не вдаваться в подробности, - пожал плечами Сергей Петрович, - ладно, снимков нет, но почему бабушка не делилась своими воспоминаниями? Отчего она категорически не желала говорить вам о ваших родителях? Или все же рассказывала, но взяла с вас обещание хранить тайну?

–  Семейный альбом сгорел во время пожара, - напомнила я, - а о моих родителях Фася молчала. Почему, не знаю! Хватит играть со мной в кошки-мышки. Выкладывайте, в чем дело, или я ухожу! История родителей может быть интересна только их ребенку. Я выросла с сознанием того, что и папу и маму мне заменила бабушка, можете не верить, но никаких моральных терзаний от своего сиротства я не испытывала. В подростковом возрасте у меня был период острого любопытства, но оно погасло. Для меня и отец и мать фантомы, я по ним не тоскую. Нельзя испытывать привязанность к тем, кого не знаешь!