Легенда о Вавилоне
Шрифт:
Нация определяет себя тогда, когда обосабливается, тогда ей и нужны предки — независимые и ни на кого не похожие. Потому французы справляют годовщину поражения при Алезии 20 веков спустя — они отмечают факт своего национального существования, а не капитуляцию двадцатилетнего вождя галлов перед армией Юлия Цезаря [162] . Праздник есть воспоминание, в данном случае: воспоминание о национальной истории, о своем отличии от других [163] . По сути дела, французы празднуют себя, свою национальную легенду. Что ж, и евреи празднуют свою (которая к тому же давно покоится на прочном религиозном основании). Праздник пасхи (Лесах) есть праздник существования нации, праздник отделения, самоопределения, установленный иудеями уже более 2000 лет назад именно с целью объяснения своей непохожести на иные народы. За такой давностью нам в еврейской легенде отнюдь не все понятно. Но главное очевидно.
162
Верцингеторикс, спустя века ставший первым национальным героем Франции, провел последние шесть лет жизни в подземной тюрьме (он был удушен после триумфального въезда Цезаря в Рим).
163
История религиозная, в противоположность
Мы не знаем, что грозило сторонникам Моисея — полное уничтожение от руки победителей-египтян, жаждавших изгнать с родины наследников последних гиксосов, или тихая, ползучая ассимиляция, делавшая выбор гораздо более сложным. В любом случае они отказались быть истребленными, они отказались перестать существовать. И еще: скорее всего, это было действие неосознанное, стихийное. Люди поняли, что надо уходить из этой плодородной, но ставшей враждебной страны, уходить неизвестно куда, неизвестно зачем, уходить, потому что другого пути нет. Мы никогда не узнаем, сколько их было, вероятно, не так уж много. Важно, что они это сделали и что после долгого и нелегкого пути Моисей привел остатки своих приверженцев в оазис Кадеш-Барнеа [164] , где они стали постепенно сливаться с жившими неподалеку родственными племенами — возможно, именно с теми, кто за несколько поколений до этого перешел через Евфрат.
164
Некоторые археологи считают, что большинство географических указаний, содержащихся в Книге Исхода, отражают условия не конца бронзового века (XV–XII вв.), а более позднего периода. Поэтому топографические реалии Исхода могли быть отличны от библейских. Однако это не должно значительно повлиять на наш анализ.
Кажется, что сообщение о женитьбе Моисея на дочери мадиам-ского [165] священника смещено и должно относиться к периоду, следовавшему за Исходом. Заметим кстати, что история этой женитьбы выглядит очень запутанно [166] . Во второй главе Книги Исхода убежавший от фараонова суда Моисей женится на Сепфоре, в четвертой, будучи призванным Господом к служению, берет «жену свою и сыновей своих» и отправляется «в землю Египетскую». Далее следует совершенно непонятная история. «Дорогою на ночлеге случилось, что встретил его Господь и хотел умертвить его. Тогда Сепфора, взявши каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его, сказала: ты жених крови у меня. И отошел от него Господь» [167] . Но вот что следует дальше, после всех египетских пертурбаций: «И услышал Иофор [168] , священник мадиамский, тесть Моисеев, о всем, что сделал Бог для Моисея и для Израиля, народа Своего, когда вывел Господь Израиля из Египта, И взял Иофор, тесть Моисеев, Сепфору, жену Моисееву, пред тем возвращенную, и двух сынов ее… И дал знать Моисею: я, тесть твой Иофор, иду к тебе, и жена твоя, и два сына ее с нею» {39} .
165
По более точной современной транскрипции, мидьянского (см. напр.: Книга Исхода / Пер. М. Г. Селезнева, С. В. Тищенко. С. 17).
166
Подобных противоречий в Книге Исхода немало: по-видимому, это следы совмещения текстов J и Е. Из этого следует, что предание о Моисее было общеизраильским, что, в свою очередь, свидетельствует о его историчности.
167
Исх. 4:24–26. Это, скорее всего, плохо сохранившийся фрагмент, объяснявший обычай обрезания.
168
Точная транскрипция имени тестя Моисея — «Итро» , англ. вариант: «Jethro». Имя это, возможно, североарабское и поэтому вряд ли выдуманное (Garelli P., LemaireA. Le Proche-Orient Asiatique. P., 2002. T. 2. P. 305).
Что-то не складно получается: Моисей то ли был в разводе, то ли нет? Жена, «возвращенная» отцу, — ведь это прямая цитата из закона о разводе. Так пошла жена с Моисеем в Египет или не пошла? История с обрезанием сына — не след ли конфликта в семействе патриарха? Похоже, что так [169] . Но на союз с мадиамитянами-мидьянитянами стоит обратить внимание, поскольку в нем при желании можно увидеть отголоски последних стадий образования протоизраильского племенного союза, а именно слияния «вышедших из Египта» с «перешедшими через реку».
169
Комментаторы полагают, что смерть грозила Моисею за то, что его сын был не обрезан, и считают, что после этих событий Сепфора покинула Моисея, воссоединившись с ним только после Исхода. Однако не становится яснее, почему Господу понадобилось убивать Моисея, которого Он только что послал в Египет. Иные интерпретации таковы: в исходном тексте на Моисея нападал не Бог, а некий демон, в жертву которому была принесена крайняя плоть младенца. Моисей желал обрезать ребенка против воли матери и устроил из этого представление. Сепфора хотела «легализовать» свое положение «нееврейской жены» с помощью совершенно примордиально-сексуального обряда (современным переводчикам очевидно, что она вовсе не «бросала» частичку младенческого органа «к ногам» мужа, а коснулась ею вполне определенных частей мужнина тела). Скорее всего, уже древний редактор — R, ответственный за сведение яхвистского и элохистского текстов в одно целое, не понимал, в чем здесь дело. Тем более не понимаем мы.
Но это уже следующая глава нашей легенды, а Исход был совершен. Просто никто еще не мог предположить, что способна содеять небольшая группа изгнанников, подружившаяся со своими новыми соседями. Исхода-изгнания-бегства им оказалось мало.
Впрочем, не исключено, что к первым изгнанникам присоединилось еще несколько групп эмигрантов из Египта, пришельцев-полусоюзников древнего царства, тоже ставших в нем «нежелательными иностранцами». Так или иначе, не подлежит сомнению, что Моисей был лидером, вождем этих людей. Проявленные им неоспоримые государственные таланты должны были рано или поздно привести к его возвышению в племенном союзе, начавшем образовываться вокруг оазиса. Интересно, что египетские источники сообщают о существовании в XIV–XIII вв. до н.э. в Палестине и Сирии, как минимум, двух групп весьма любопытного характера, живших по принципу перекати-поля, никому не подчинявшихся и иногда промышлявших грабежом. Группы эти были скорее социальными, нежели этническими. Название одной из них — «хапиру» (хабиру, апиру) — закономерно привлекло внимание, ибо казалось сходным с «ибри». Ныне многие считают, что никаких выводов о родстве этих групп с древними израильтянами
170
Такой, по-видимому, была роль викингов в формировании древнерусской нации.
Не забудем, что человек традиционной египетской закалки, Моисей гораздо лучше разбирался в вопросах государственного строительства, чем его возможные оппоненты и конкуренты. Поэтому его возвышение вполне объяснимо, даже если поначалу за ним стояло не так много «вышедших из Египта» сторонников. Обстоятельства прихода Моисея к власти в племенном союзе, становившемся нацией, никогда не будут известны. Надо полагать, это произошло не сразу после выхода из Египта, а спустя несколько лет, вероятно, даже десятилетий. Можно вспомнить и классическую цифру в 40 лет, прошедшую между Исходом и началом завоевания Палестины. Должно быть, начало религиозно-этнической трансформации кочевнического союза упрятано где-то посредине этого срока.
Существует остроумная версия о том, что Моисеев было два: один действовал во времена Исхода, а уже другой дал Израилю Закон и заключил Завет с Господом. На наш взгляд, авторы этой концепции преувеличивают желание древних израильтян упрощать собственную историю (не недавний ли исторический опыт порождает такие соображения?). Хотя подобную точку зрения можно было бы принять с той оговоркой, что Завет и Закон были событиями главными и в них, соответственно, действовал «настоящий» Моисей. А вот Исходу значимость была приписана задним числом, когда он был выбран в качестве отправной точки национальной истории. На деле же возглавлял его совсем другой человек — да и руководил ли кто той группкой беглецов? Все это выглядит довольно гладенько, непонятно только одно: как у великого вождя кочевого племени, основателя его государственности и религии, сохранилось египетское имя? Пережиток несуществовавшего, по мнению остроумцев, прошлого?
Придя к верховной власти, Моисей в соответствии с правилами государственной жизни решил установить единый культ. Тут он совершил свое главнейшее открытие, обессмертившее и его имя, и имя его народа. Это, как мы знаем, была концепция единобожия, оформленного в иудейской традиции, как Завет между Господом и народом Израилевым.
Относительное сходство этой идеи с культом Солнца-Атона, введенного Эхнатоном, неоднократно отмечалось учеными. Считается, что авторство монотеистической идеи (насколько в наших силах приписать ее какому-то историческому лицу) принадлежит именно египетскому фараону. Однако несомненно, что ко времени Моисея, идея эта была почти (в египетских масштабах) мертва, хотя у нее, возможно, оставались приверженцы. Моисей, скорее всего, был с этой идеей знаком. Более того, также возможно, что группа будущих изгнанников уже в Египте поклонялась своему, «отдельному» богу и этим вызвала недовольство коренной нации, к тому моменту прочно вернувшейся к традиционной религии предков. В любом случае, Моисей не просто начал государственно-религиозную реформу, но в ходе борьбы со старыми верованиями и тотемами решил противопоставить им не нового идола, а вездесущего незримого и непознаваемого Бога. Так он изменил историю человечества.
Оппоненты сопротивлялись. Неизвестно, в ходе ли борьбы за власть или позже, при проведении религиозной реформы [171] , — среди протоизраильтян произошли серьезные вооруженные столкновения, след которых сохранился, например, в 32-й главе книги Исхода: «И сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего… И пало в тот день из народа около трех тысяч человек» [172] . Моисей победил и стал царем нового народа, верховным священником новой религии, возможно, осуществив то, что ему не удалось сделать в Египте. А может быть, он был на родине вечным оппозиционером и о власти не думал. Причем оппозиционером активным и рьяным, что и довело его сначала до изгнания, а потом до царствования. Не исключено, что власть Моисея над протоиудеями была в первую очередь религиозной и что ее наилучшими инструментами стали единоверцы и соизгнанники пророка — отдельная от прочих кочевников группа, в дальнейшем ставшая «израилевым коленом» без собственной территории — священниками-левитами [173] .
171
Не исключено, что оба события являлись сторонами одного процесса: сторонники Моисея были одновременно сторонниками нового (или вынесенного из Египта) культа, и наоборот. Последующие волнения и попытки возврата к идолопоклонству, по-видимому, также отражают реалии политической и религиозной борьбы среди будущих иудеев.
172
Исх. 32:27–28. Считается, что наказания отступников, которых полным-полно в «легенде об Исходе», внесены в текст поздним редактором Р, относившимся к священническому сословию. Наша точка зрения такова: автор Р мог придать таким рассказам заметно больше места и значения, но не мог их целиком выдумать. Моисею действительно пришлось выдержать нелегкую борьбу «со своими», и память об этом сохранилась.
173
Одним из протолевитов, которому библейский автор приписывает особую символическую роль в борьбе с «прилепившимися к Ваалу» израильтянами (Числ. 25:5–11), является, по традиционной генеалогии, внук Аарона и соответственно внучатый племянник Моисея Финеес (совр. транскрипция Финеас). Имя это, как уже давно замечено, египетское. Оно долго сохранялось в священнической среде. Его например, носил один из сыновей Илия (не путать с пророком Илией), предшественника Самуила в качестве судьи Израиля. Любопытно, что другого сына Илия звали Офни (совр. Хофни; 1 Цар. 4:4, 11, 17). Это имя редкое и тоже египетское (Cross F. M. Canaanite Myth and Hebrew Epic. Cambridge; L., 1997. P. 209). Очевидно, что определенные имена намеренно сохранялись в роду. Поэтому наличие среди них нескольких египетских трудно признать случайным.
Несомненная гениальность Моисея, о которой уже упоминалось, не позволяет отвергнуть возможность того, что и Законы являются плодом его государственного творчества. В конце концов он как человек образованный прекрасно понимал их необходимость. Впрочем, кое-какие неписаные законы у кочевников, конечно, уже были. Кроме этого, древний список десяти заповедей наводит на мысль о том, что установления собственно Моисеевы были именно религиозно-культового свойства. Считают, что подобные «культовому декалогу» [174] немногочисленные ритуальные формулы Книги Исхода не принадлежат ни к одному из определяемых литературных пластов Пятикнижия и восходят к самым ранним традициям.
174
Исх. 34:13–26. Этот текст заметно отличается от общеизвестного декалога этического.