Легенда о Вавилоне
Шрифт:
Как смогла добиться этого культура, созданная на пустом месте? Только с помощью единой идеологии, только потому, что любой человек, принявший ислам, автоматически интегрировался в новое общество. И ни ему самому, ни тем более его детям не были заказаны никакие пути в этом едва возникшем мире. Он мог остаться в деревне, вкалывать на земле и платить потихоньку налоги в казну местного эмира, а мог сесть на коня и отправиться завоевывать царство или, по крайней мере, нескольких красивых жен (или трудолюбивых — кому что нужно). Можно еще долго рассуждать об очаровании раннеисламской цивилизации, но эта тема выходит за рамки нашего труда. Здесь только скажем, что Мухаммед был вторым человеком в мировой истории, которому удалось создать народ, государство и религию и обессмертить первых с помощью последней. Его учение только крепло со временем, в течение многих лет после ухода из жизни отца-основателя оно продолжало жить, несмотря на все расколы, отступничества и политические потрясения. Если кого и сравнивать
185
Ссылки на Коран могут быть многочисленны, упомянем здесь суры «Корова» и «Семейство 'Имрана», в которых есть множество обращений к Священной иудео-христианской истории. Приведем лишь самую знаменитую цитату: «Мы дали Мусе писание и вслед за ним Мы отправили посланников; и Мы даровали Исе, сыну Мариам, ясные знамения и подкрепили его духом святым. Неужели же каждый раз, как к вам приходит посланник с тем, чего ваши души не желают, вы превозноситесь? Одних вы объявили лжецами, других вы убиваете» (2:81) (Коран / Пер. И.Ю. Крачковского. М., 1963). Несомненна параллель с евангельским текстом, который уже частично цитировался: «Я посылаю к вам пророков… и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе!» (Матф. 23:34 и 37).
Объяснить сравнительную устойчивость или неустойчивость различных кочевых империй, пожалуй, можно, а вот как объяснить их возникновение? Ведь в истории было немало столь же мощных движений народов, не завершившихся особым вкладом в цивилизацию. Вспомним хотя бы вторжение гуннов в Европу, бывшее частью так называемого Великого переселения народов (Volkerwanderung). Еще больше материала такого рода дает само Великое переселение, продолжавшееся несколько веков. Древние историки оставили немало сведений и о менее удачных вторжениях северных орд на римские и греческие земли. Полна сходными известиями история Востока. Налицо явление повторяющееся, т. е. закономерное. Отмахнуться от него нельзя. Так что же генерируют подобные события?
Ученые, как водится, на эту тему спорят, но удовлетворительного ответа пока никто не предложил и, скорее всего, не предложит. Возможно, навести на правильный путь могли бы текущие события мировой истории. Но, увы, нам не дано разбираться в современности — так называемый эффект приближения препятствует анализу тех исторических потрясений, частью которых мы являемся. Наиболее разумной представляется гипотеза демографически-климатическая, хотя для всестороннего объяснения указанного феномена ее будет все-таки маловато [186] .
186
Подробно данная проблема и ее нетрадиционное решение изложены в трудах Л. Н. Гумилева (в первую очередь, в книгах «Этногенез и биосфера Земли» и «Поиски вымышленного царства»). Классической повествовательной историей евразийских кочевых держав является «L'Empire des Steppes» («Степная империя») крупнейшего французского медиевиста Рене Груссе (Rene Grousset).
Понятно, что численность кочевой популяции зависит от поголовья скота и напрямую связана со степным климатом и его колебаниями. Периодическое появление излишков населения ведет к тому, что накал конкуренции за тот или иной географический ареал становится выше обычного. Подобные конфликты особенно обостряются в периоды засухи или при других неблагоприятных обстоятельствах (давление соседей и т. п.). Существует мнение о земледельческо-скотоводческом экодомическом симбиозе древности, баланс которого в политически или экологически нестабильные времена перекашивался в сторону оседлого населения, ибо оно могло с большей вероятностью само себя прокормить. Любопытно в этой связи, что археологические данные свидетельствуют о том, что поселения в древней Палестине возникали волнообразно, последнюю из волн датируют XII–XI вв. до н.э. — примерным временем израильского завоевания.
Все это верно. Но как объяснить в таком случае объединение доселе разъединенных, победоносность многократно побеждаемых? Почему изгнанники из одной земли часто становились завоевателями, пройдя длинный и изматывающий путь переселения? И не потому ли наиболее знаменитые эпизоды кочевого вторжения заметно возвышаются в мировой истории, что они являются скорее исключением, чем правилом? [187]
Не погибло ли большинство кочевых племен, будучи задушено засухой, истреблено соседями и истощено междоусобной рознью? Не было ли уничтожение 90% населения обычным исходом подобных конфликтов? Какова роль отдельной личности — будь то Чингисхан, Тогрул-бек или султан Осман, их ближайшего окружения — людей, отказавшихся умирать, быть побежденными? Каков механизм образования протоэтноса — самой
187
К упомянутым выше надо добавить миграции среднеазиатских тюрок-туркмен-турок — сельджуков и осман. Последнее привело к образованию громадной державы — Оттоманской империи.
Что сплачивает людей — отчаяние? Но ведь не оно одно, и тем более не желание простых земных благ. Ими движут иные порывы, их поведением управляют совсем другие императивы. Не только желание выжить, а выжить на своих условиях, не подчиниться, а одолеть. Можно назвать это отчаянием, помноженным на силу. Причем происхождение отчаяния (политико-климатическое) нам более или менее понятно, но вот откуда берется сила, вслед за которой следуют объединение и победа, совершенно неясно. Происхождение ядра нации всегда окутано тайной, так как люди, его создавшие, не оставляют письменных свидетельств. Несколько поколений спустя их имперские наследники создают архетипичную легенду о собственном рождении, из которой очень трудно выудить зерна истины. Так что ответа по-прежнему нет или он попросту находится за пределами нашего понимания.
Древние израильтяне, впрочем, никакой земной империи не создали. Масштабы их завоеваний тоже относительно ограниченны (да и численность воюющих сторон была не слишком велика). Несмотря на то что, согласно археологическим данным, ряд населенных пунктов древней Палестины был разрушен приблизительно в XII в. до н.э., Библия об этих городах (точно идентифицированных учеными) сообщает не всегда; поселения же, указанные в Писании, следов таких разрушений часто не несут, поэтому установить, насколько завоевание Палестины было в прямом смысле завоеванием, особенно таким жестоким, как о том повествует Книга Иисуса Навина, нельзя [188] .
188
Создание Книги Иисуса Навина относят к гораздо более позднему времени, чем Пятикнижия. Интересно, что сообщения Книги Судей о том же завоевании заметно отличаются в сторону большей сдержанности.
Поэтому сравнение протоизраильского «союза двенадцати колен» [189] с арабской или монгольской ордой оправдано, но только для того, чтобы лучше разглядеть общие закономерности подобного процесса: племя, существующее на периферии крупной земледельческой цивилизации и испытывающее ее мощное культурное и политическое давление, выходит из состояния симбиоза и начинает государственно-национальное строительство. Надо заметить, что это предполагает серьезное египетское влияние на протоизраильтян, возможно, выразившееся в заимствовании единобожия, понимания государственной необходимости структурно упорядоченного культа и связанного с ним законодательства. Много веков спустя соратники Мухаммеда тоже научатся многому у евреев аравийских оазисов, сасанидских шахов и византийских императоров.
189
Поначалу их было заметно меньше; так, в одном из древнейших фрагментов Библии — песне Деворы — упоминаются отнюдь не все сыновья Иакова (Суд. 5:1–18).
Нельзя сбрасывать со счетов и климатическую составляющую: не исключено, что синайские оазисы постигла засуха и из-за недостатка кормов начался падеж скота и связанный с этим голод. Может быть, такие события повторялись время от времени. Подобные ситуации, как уже говорилось, упоминаются в источниках. Возвращаться в Египет недавним изгнанникам было нельзя. Хотя, возможно, они бы смогли договориться с недавними врагами — политической истории человечества известны и более резкие смены приоритетов. Но, и это самое важное, сподвижники Моисея не захотели обращаться за помощью к сильным — они сами возжелали стать таковыми. В результате было решено двигаться в Палестину. Для этого потребовался созыв племенного совета, похожего, например, на монгольский курултай [190] .
190
Подробное описание такого собрания и механизма принятия интересующего нас решения содержится в Книге Чисел, гл. 10, 13 и 14.
Опять же, уникальность была не в факте этногенеза, не в факте вторжения кочевников на соседние земли, а в объединении всего этого с культурогенезом — установлением новой религии и утверждением правил культа, т. е. первых законов, а общие законы обозначают общую систему ценностей, общий стереотип поведения. Именно это единство, закрепленное временем, сообщило будущей израильской цивилизации невероятную сопротивляемость по отношению ко многим внешним и внутренним потрясениям. Только эту религиозно-культурную общность наследники Моисея сумели сохранить в будущем.