Легенда о Вавилоне
Шрифт:
Возможных причин этой колоссальной исторической и духовной лакуны мы коснемся чуть позже. Не забудем еще, что события такого масштаба оцениваются потомками спустя некоторое время, а меньше чем через три поколения уже Вавилон оказался в положении Ассирии. Так кто же (и когда?) должен был делать концептуальные выводы и создавать великие произведения? Располагал ли к тому интеллектуальный климат Вавилона, опять — теперь уже навсегда — подпавшего под иноземное и к тому же инокультурное владычество? Можно ли было сочинить подробный рассказ об ассирийских жестокостях и вавилонских подвигах во времена персидских царей?
Как часто случается и в истории, и в обыденной жизни, победителем в жестокой схватке двоих становится кто-то третий, до поры до времени смотрящий на битву титанов со стороны. Вавилон не пережил своего триумфа, он лишь сумел им насладиться в очень небольшой мере.
Несмотря на это, мы не можем употребить слово «поражение». Цивилизационная победа Вавилона оказалась полной. Своим дальнейшим, пусть кратким расцветом он окончательно затмил Ассирию в культурном и мифологическом пространстве и даже экспроприировал несколько эпизодов ее истории, которые с античных времен стали почитаться частью легенды о Вавилоне, начало создания которой относится к тому же концу VII в. до н.э. Ассирия пала, у Древнего Востока появился новый властелин. До страшной встречи вавилонян
ПОВЕСТЬ ОБ ОТЧАЯНИИ ПОБЕЖДЕННЫХ
И ныне Я отдаю все земли сии в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, раба Моего, и даже зверей полевых отдаю ему на услужение.
Гибель Ниневии представляется одним из главных водоразделов древневосточной истории. Не так, скорее всего, полагали современники, не говоря о том, что борьба Нововавилонской империи за свое возвышение отнюдь не закончилась. Остатки ассирийской армии отступили в Северную Сирию и укрепились там на несколько лет. В хрониках даже появляется имя человека, провозгласившего себя ассирийским царем. Реванш все еще был возможен: так, по крайней мере, казалось еще некоторое время. Более того, ассирийцы сумели заключить союз с Египтом — так испугало соседей внезапное возвышение Вавилона — и дождались подхода египетских подкреплений. Фараон меньше всего хотел, чтобы после стольких лет месопотамских междоусобиц на его границу вернулась великая империя, пусть сменившая столицу и самое название.
Против этой соединенной армии направил свои войска царь Набопаласар, поручив командование самому знаменитому из вавилонян — своему сыну, будущему Навуходоносору II [383] . Наследник оказался достоин отца. В жестокой битве у сирийского г. Каркемиша (605 г. до н.э.; сражение, по-видимому, шло и в самом городе) соединенные ассирийско-египетские силы были полностью разбиты, а от худшего египтян спасло пришедшее из Вавилона известие о смерти старого правителя. Навуходоносору, вестимо, стало не до преследования неприятеля, и во главе небольшого отряда он бросился через пустыню в Вавилон: занимать трон. В любом случае, кампания закончилась бесспорной победой вавилонян. После Каркемишского сражения выход в Азию был для фараонов закрыт навсегда [384] . Как ни странно, это событие оказалось роковым для иудейского царства.
383
Напомним, что это имя было почитаемо в вавилонской традиции. Навуходоносор I остался в памяти, как победитель Элама, отомстивший ему за причиненные Вавилону страшные разрушения. Переведем на современный язык: с его именем была связана одна из любимых вавилонских патриотических легенд.
384
Египетские войска еще несколько раз появлялись в Палестине, но очень ненадолго.
Книга Царств возобновляет подробное описание древнееврейской истории в 622 г. до н.э. Напомним, что политическая история Иудеи и Израиля рассматривается библейскими авторами почти исключительно с экклесиастических позиций. Поэтому отправной точкой рассказа о последних годах иудейской независимости является религиозная реформа царя Иосии, которой летопись уделяет основное внимание. Попробуем вглядеться в то судьбоносное время.
Согласно Писанию, основополагающим моментом реформы было случайное обнаружение «книги закона» при ремонте Иерусалимского храма. Царь Иосия, которому она была зачитана, пришел в совершеннейшее потрясение и начал культурную революцию [385] . Приведенная в Библии дата поражает своей неслучайностью. Всего четыре года назад Набопаласар начал восхождение к власти в Вавилоне [386] , чуть раньше, в 627 г. до н.э. закончилось официальное правление Ашшурбанапала. Насколько библейская дата точна, неизвестно, но несомненно, что она сразу же вводит иудейские потрясения в древневосточный геополитический контекст. Так же значима и альтернативная дата начала культовых реформ — 628 г. до н.э., приводимая в Книге Паралипоменон, которая написана с несколько иной идеологической позиции, чем Книги Царств. Кажется, что события последней четверти VII в. до н.э. были подготовлены предыдущим, «темным», периодом иудейской истории, и что их начало вовсе не было столь внезапным.
385
4 Цар., гл. 22–23. Поздняя Книга Паралипоменон дает другую последовательность событий: в 629/28 г. до н.э. Иосия начал реформу, а спустя шесть лет обнаружил «книгу закона Господня» (2 Пар. 34:3–18).
386
Задним числом вавилонский хронист отсчитывает правление Набопаласара с 626 г. до н.э., но достоверные свидетельства о том, что он стал независимым властителем, относятся лишь к 616 г. до н.э.
В течение нескольких десятилетий Иудею миновали ассирийские набеги. Страна находилась в состоянии мирного вассалитета, который, может быть, не устраивал значительную часть политической элиты, но и ничем ей не грозил. С годами ассирийская угроза начала уменьшаться, что не могло не привести к мыслям о восстановлении полной независимости. Как мы уже говорили, существуют указания на то, что в последние 10 лет правления Ашшурбанапала Ассирия была охвачена гражданской войной. Не исключено, что на престол претендовали сразу несколько человек. Но в тот момент никто не мог предполагать, что налицо закат великой державы: почти всегда при смене властителя империю постигали смуты, которые с течением времени разрешались к вящей славе ассирийского оружия. Память о поражении антиассирийской коалиции, в которой участвовала Иудея, тоже не покинула Иерусалим. Без сомнения, Иосия и его сподвижники были прекрасно осведомлены о дальнейшей борьбе Ассирии с Вавилоном и о страшном наказании непокорных. Но все-таки слишком давно не появлялась в Палестине имперская армия, и что-то чересчур долго продолжались в метрополии беспорядки. Схватка за власть в Междуречье не утихала. Именно в такой обстановке Иудея начала восстанавливать независимость — с самыми печальными политическими и самыми выдающимися духовными результатами.
Реформы Иосии оцениваются как попытка консолидации общества: как духовной, так и политической. Какой из компонентов был сильнее, судить трудно. Заметим только, что множественность религиозных течений Иудеи никуда не
387
Ср. «un roi, une foi, une loi» («один король, одна вера, один закон») — слова Франциска I, первого короля Франции эпохи Ренессанса, заложившего основы ее политического могущества и культурного расцвета.
Все комментаторы отмечают двойственность позиции, которую занимал по отношению к реформам один из главных героев нашей истории. С одной стороны, пророк Иеремия, особенно, под пером поздних храмовых авторов, должен был приветствовать меры по «очищению культа». С другой — не подлежит сомнению его яростная оппозиция курсу иудейской политической элиты. Наследовавшие Иосии цари, все как один, аттестовываются Книгой Царств отрицательно. Однако ясно, что они опирались на поддержку значительной части населения, в том числе на высшее жречество, в свою очередь весьма довольное установлением своих исключительных привилегий. В результате мы имеем идеологический заколдованный круг: в духовном смысле Иеремия должен был одобрять политику Иосии и его наследников [388] , а вот всем политическим действиям иерусалимской элиты он высказывал полное и абсолютное порицание. Выражаясь современным языком, получается нестыковочка.
388
Как мы увидим ниже, нет достоверных указаний на изменение политики в отношении Храма и монотеистического яхвизма после смерти Иосии, несмотря на сообщение еврейской летописи об обратном.
Иеремия предстает человеком исключительно цельным, не неподвластным сомнениям, а именно цельным. Тем удивительнее его судьба. Наперекор сомнениям и страхам, он всегда шел по намеченному пути до конца, не заботясь о возможных последствиях. Именно потому Иеремия — первый пророк человечества, к которому сотни лет спустя будут обращаться люди, оказывающиеся в подобных же ситуациях. Когда под страхом смерти и всеобщей ненависти не смогут не сказать истины и сильным мира, и своему народу. Сделавший это первым Иеремия — основоположник личной духовной независимости. Потому любой человек, в безнадежной борьбе идущий наперекор много превосходящим силам, ибо именно это диктует ему совесть, идет по стопам «сына Хелкиина, из священников в Анафофе, в земле Вениаминовой» [389] . Народ не послушал Иеремию — и чуть было не погиб. Иеремия остался верен себе — и стал бессмертен. Голос пророка продолжал звучать на многих языках, будучи вложен в уста его духовных наследников, он продолжает звучать и поныне. И уже Иеремия первым столкнулся с самым страшным обвинением, которое бросают подобным людям, — что он вовсе не пророк, а ненавистник своего народа. Предатель, жаждущий его погибели. Как защититься от этого, как оправдаться? И нужно ли оправдываться? Бог в любом случае все видит, а история по своему обыкновению рассудит рано или поздно. Если, правда, будет кому сохранить память о шедшем против течения, если хотя бы они сумеют уцелеть и что-нибудь записать.
389
Иер. 1:1. Более точная транскрипция — «Хилкия» и «Анатот».
Итак, Ассирия пала — через год или два стало ясно, что пала окончательно. Ее власть, простиравшаяся на громадных пространствах, временных и географических, испарилась почти в одночасье. Во всем этом, без сомнения, была высшая воля, именно так современники и восприняли произошедшее. Особенный резонанс все это должно было иметь в Иудее, переживавшей в тот момент что-то вроде культурно-политического ренессанса [390] .
Обращение иудеев «к истокам», вызванное обнаружением древней книги, не может рассматриваться, как случайное. Этим событиям предшествовала духовная эволюция жителей царства, шедшая подспудно и незаметно для потомков в годы относительного спокойствия и тихого подданичества. Не стоит недооценивать людей той эпохи и ставить слова о случайной находке «книги Закона» в кавычки: не исключено, что она действительно хранилась в одном из потайных помещений. Даже если о ней знали высшие священники, то в иную эпоху она не могла быть востребована ни светской властью, ни самим народом, а вот теперь время пришло [391] . Не исключено, что обнаружение этой книги, пусть даже в свое время и обставленное с соответствующей помпой, не было главнейшим событием реформы, ее начальным или поворотным пунктом, а просто одним из значимых и потому отмеченных летописью событий тех лет. В дальнейшем кто-то из поздних редакторов, возможно, окончательный автор иудео-израильской истории Dtr2 (если обозначать первоначального историка VII в. до н.э. как Dtr1) придал ей ту роль, которую она, по его мнению, должна была сыграть. Ни царь, ни народ, ни даже священническое сословие не могли дать начало религиозному обновлению — его основоположником могло быть только слово Божие.
390
Аутентичные антиассирийские речения сохранились у так называемых «малых» пророков, например, в Книге Наума, написанной вскоре после гибели империи. Данная в ней картина падения Ниневии близка к исторической. Значим итоговый комментарий автора: «Разорена Ниневия! Кто пожалеет о ней?.. Все, услышавшие весть о тебе, будут рукоплескать; ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя» (Наум 3:7, 3:19).
391
Существует версия о том, что данная книга — по-видимому, один из вариантов Второзакония — была составлена в Израиле незадолго до его падения и была затем передана на юг в виде какого-то духовного наследства (альтернативный вариант: была написана кем-то из священников-беженцев). Если это так, то северное царство совсем не бесследно исчезло из мировой культурной истории. Подобное рассмотрение научных данных по этому вопросу, а также возражения против традиционной точки зрения, безоговорочно считающей найденный текст книгой Второзакония, см.: Ahlstr"om G. Op. cit. P. 772–777; Hermann S. A History of Israel in Old Testament Times. Philadelphia, 1981. P. 266–270; Blenkinsopp J. Op. cit. P. 116–121.