Легенда о волке
Шрифт:
Прачка сразу стала серьезной.
– Можно мне взять сегодня три узелка?
– Но девочка, ведь это так много разве ты успеешь?
Эра уверенно кивнула, после подлости Ганса ей ничего не оставалось делать, им нельзя было терять ни монетки, от каждого медяка зависела ее жизнь.
Ульям как всегда с улыбкой открыл дверь, но увидев печальное личико, сразу насторожился.
– Что опять стряслось?
– Ганс, - все что ответила она.
Затем
Монеты как всегда лежали на краю стола, без сожаления Эра положила их в передник.
– Дедушка, не обидишься ли ты, если я уйду пораньше, мне так много надо сделать.
– Беги, на сегодня достаточно, завтра поможешь мне с травами.
Когда Эра закончила стирку, ее руки покрылись страшными мозолями и волдырями, и она понимала, что если они лопнут, то от боли она ничего не сможет сделать.
– Проклятый Ганс!
– крикнула Эра. От громкого окрика, птицы разлетелись по сторонам, а ящерицы разбежались в кусты. Девушка была расстроена и зла, и даже когда она снова увидела волка на том же месте, ничуть не испугалась, а даже еще сильнее разозлилась.
– Ну что ты смотришь!
– крикнула она.
– Я не звала тебя сюда, уходи прочь. Я не боюсь тебя, уходи.
Волк убежал, а Эра, злясь на свою жестокость разрыдалась снова проклиная Ганса. Она вовсе не хотела прогонять волка, но ей так надоело бояться, а бедолага просто попал под горячую руку.
Нечего и говорить, что она просто не смогла нести в руках жесткую корзину, ей пришлось завязать веревку за ручку корзины и забросить себе на плечо, тем самым давая покой израненным рукам.
Отец не встретил ее, а упорно трудился в мастерской, и она поблагодарила Бога, за то, что остался ужин со вчерашнего дня, ведь Эра просто не могла взять что-то в руки. Не дожидаясь отца, она легла и сразу погрузилась в сон. Ей снова снился мужчина с зелеными глазами, только теперь один раз посмотрев на нее, он отворачивался и уходил прочь. А Эра бежала за ним, но не могла догнать, а он все уходил и уходил, она же звала его, но он словно не слышал.
Ничего удивительного, что утром она проснулась разбитая и уставшая, позже обычного. Ладошки болели так, словно она содрала кожу живьем. Как ни обидно было осознавать, но сегодня, вряд ли она смогла бы что-либо сделать. От обиды у нее навернулись слезы, но она сморгнула их, храбро отправилась в деревню, лес простирался справа от нее и то чувство, что появилось недавно витало рядом. Кто же мог за ней следить? И вдруг она увидела притаившегося белого волка, неужели он? Похоже на то, что он следует за ней по пятам, то ли охраняя, то ли … Эра покраснела, она вспомнила как прогнала его и в раскаянии опустила голову, но когда она снова посмотрела, среди деревьев никого не было. Она явно сходит с ума. Но в мыслях девушка извинилась перед могучим волком, и стала называть его никак иначе как «мой друг». Она чувствовала его присутствие всю дорогу, пока рядом был лес, но деревня была для ее невидимого друга закрыта и она снова осталась одна, но на душе ощутила что-то похожее на удовольствие.
Ладошки она перевязала чистыми платочками, чтобы защитить
Эра отправилась как всегда к Уильяму, она слышала, как он ходит в соседней комнатке и улыбнулась, услышав его бубнение под нос. Она очень привязалась к старику за те пять дней, что провела с ним, ей нравилось ухаживать за ним. Как делала каждое утро, Эра заправила постель и открыла настежь окна, чтобы ветерок наполнил дом свежестью. Девушка каждый день по пути собирала полевые цветы и стол, накрытый к завтраку, всегда пестрел разноцветными колокольчиками, ромашками и васильками. Может та забота и ласка какой незримо окружил ее мудрец, дошло до ее невинного сердца, а может та отеческая любовь, которую она не получала от отца все свое детство притягивала к Уильяму. Эра не знала, почему, но этот дом стал ей роднее и милее собственного.
Уильям высунул голову из-за двери и втянул воздух, унюхав запах свежего хлеба.
– Доброе утро, доченька. Похоже, мне послал тебе сам Бог. Как только ты появилась в моем доме, все засверкало чистотой. В свежей постели, я сплю словно младенец, а твоя стряпня приводит старика в восторг. Ты ангел, Эра. Давай же скорее отведаем этот румяный хлебец, который ты испекла, а то я глотаю слюнки от предвкушения.
Эра отрезала большой кусок хлеба от каравая и намазала его золотистым маслом, сверху водрузила толстый кусок сыра, в стакан полилось теплое парное молоке, из корзинки появилось два яблочка. С аппетитом они позавтракали вдвоем, не разговаривая, а лишь вздыхая из-за наслаждения от тающего во рту сыра и хрустящей корочки ржаного хлеба.
– Славненько мы поели, а теперь за работу, - воскликнул Уильям.
– Сегодня ты войдешь в мою кладовую, где я храню травы и делаю мази и лекарства.
Эра закивала от удовольствия, ей было так любопытно рассмотреть все эти баночки и скляночки, что даже забыла об израненных ладошках, которые Уильям, казалось, раньше не замечал, и вдруг резко остановился.
– Что с твоими руками? Дай посмотрю, - он решительно протянул к ней свою руку.
Эре стало стыдно, ее руки были отвратительными, шершавыми, в ранках и мозолях, и она порывисто спрятала их за спину.
– Но дедушка, ничего особенного руки такие же как у всех.
– Ты поранилась? А ну давай сюда.
Ульям строго глядел на нее, девушка неуверенно протянула ладошки. Уильям осторожно размотал платочек и ахнул от увиденного.
– Да тут же живого места нет, - воскликнул он.
– Это все твоя стирка, да?
Эра кивнула, пытаясь вырвать руки, но старик не позволил, потянув ее к себе в мастерскую. Там он строго приказал ей стоять на месте, а сам нашел какую-то баночку с зеленовато-желтой мазью, когда он открыл ее, по комнате распространился резкий запах, Эра поморщила нос.
– Фу.
– Зато, завтра твои ранки уже будут не так страшно выглядеть, а через три дня заживут без следа, - фыркнул он, на пренебрежительное фу.
Он осторожно окунул палец в вонючее снадобье и щедро намазал их на кровоточащие ранки, от боли девушка закусила губу, чуть не плача. Движения знахаря были уверенными и в то же время нежными, он ловко обмотал чистыми лоскутками ткани ладошки девушки, и удовлетворенно кивнул.