Легенда о Золотой Бабе

Курочкин Юрий Михайлович

Наконец, на карте 1557 года — опять новый вид. Старуха сидит на троне, в длинном просторном платье, на голове что-то вроде короны, в правой руке — жезл, подобный скипетру, а на левой — сидит ребенок.

Зато на карте, приложенной к итальянскому изданию 1550 года, изображения Золотой Бабы нет совсем.

Вот тут и разберись, какая же она была на самом деле. Вероятно, что ни такой, ни этакой.

Но какой же?

4

С легкой руки Меховского и Герберштейна Золотая Баба вскоре довольно прочно и надолго осела на страницах географических книг и карт.

Она попала в написанную ученым монахом-францисканцем Себастианом

Мюнстером знаменитую «Космографию», о знаменитости которой можно судить уже по одному тому, что за сто лет она выдержала сорок четыре издания.

По описанию Мюнстера, женщина («старуха») держала в руках не ребенка, а «дубинку» (скипетр?). На рисунке же было иное — столб с головой рогатого животного наверху и перед ним коленопреклоненный человек.

Золотую Бабу можно было увидеть на карте литовского географа Антона Вида, изданной в 1555 году. А. Вид составил ее со слов московского окольничего Ивана Ляцкого. Идол помещен также близ устья Оби, а изображению его (статуя с ребенком) сопутствует надпись русскими буквами: «Золотая баба».

Рассказ Герберштейна повторил в 1556 году англичанин Клемент Адамс, докладывавший королеве Марии о первом плавании ее подданных в Белое море. Шесть лет спустя его соотечественник Антоний Дженкинсон на составленной им карте России также поместил Золотую Бабу («Старуха с двумя детьми»), сопроводив изображение ее надписью, в которой сообщил об идоле нечто новое:

«Золотая Баба (Zlata Baba), то есть Золотая Старуха, пользуется поклонением у обдорцев и югры. Жрец спрашивает этого идола о том, что им следует делать или куда перекочевывать, и идол сам (удивительное дело!) дает вопрошающим верные ответы, и предсказания точно сбываются».

Значит, идол исполнял также обязанности оракула!

Об истукане, которого зовут «Златою Бабою» и числят «за Рифейскими горами в царстве сибирских татар», сообщает в 1565 году с чьих-то слов итальянец Рафаэль Барберини — дядя римского папы Урбана VIII, предприимчивый и начитанный человек, заядлый путешественник, удостоившийся благосклонного приема у самого Ивана Грозного.

Француз Андре Тевэ, сменивший сутану монаха-францисканца на плащ путешественника, а распятие — на перо, семнадцать лет колесивший по белу свету, но до России так и не добравшийся, тоже передает слухи о Золотой Бабе, слышанные им в своих скитаниях. В объемистой — из двух фолиантов — «Всемирной космографии», вышедшей в 1575 году, он дает рисунок этого идола полученный, по словам автора, от одного поляка, которого он встречал в Турции.

Что-нибудь новое? Нет, — тоже женщина на троне, не то в мантии, не то в хитоне, с шарфом на голове, со спящим ребенком на руках. Впрочем, может быть, поляк дал Тевэ рисунок из какого-нибудь малоизвестного польского издания книги Меховского? Современники Тевэ немало ругали его за некритический отбор материала для своих сочинений.

Однако его противник Бельфорэ, выпустивший в том же году свою «Космографию» (впрочем, это скорее был просто обработанный перевод книги Мюнстера), писал о Золотой Бабе примерно то же самое:

«…Там до сих пор вопрошают и поклоняются идолу „Златой бабы“, представляющему собой статую старухи, держащей ребенка, о которой некоторые думают, что это изображение богини Кибелы».

Даже знаменитейший и авторитетнейший Гергард Меркатор — фландрский географ, заложивший основы научной картографии, — и тот не удержался, чтобы не поместить на своей карте 1580 года легендарного идола. Он взял его, очевидно, у Герберштейна.

После этого неудивительно, что Золотую

Бабу не обошел своим вниманием полонизированный итальянец Алессандро Гваньини, бравый вояка, оставшийся под конец жизни не у дел и переквалифицировавшийся в плодовитого компилятора. Он, между прочем, в войсках Стефана Батория сражался с Московией и около пятнадцати лет был начальником Витебской крепости.

В своем «Описании Европейской Сарматии» (1578 год) Гваньини писал о Золотой Бабе: «В этой Обдорской области около устья реки Оби находится некий очень древний истукан, высеченный из камня, который москвитяне называют Золотая баба,т. е. золотая старуха. Это подобие старой женщины, держащей ребенка на руках и подле себя имеющей другого ребенка, которого называют ее внуком. Этому истукану обдорцы, угричи и вогуличи, а также и другие соседские племена воздают культ почитания, жертвуют идолу самые дорогие и высокоценные собольи меха, вместе с драгоценными мехами прочих зверей, закалывают в жертву ему отборнейших оленей, кровью которых мажут рот, глаза и прочие члены изображения; сырые же внутренности жертвы пожирают, и во время жертвоприношения колдун вопрошает истукана, что им надо делать и куда кочевать: истукан же (странно сказать) обычно дает вопрошающим верные ответы и предсказывает истинный исход их дел. Рассказывают даже, что в горах, по соседству с этим истуканом слышен какой-то звон и громкий рев: горы постоянно из: дают звук наподобие трубного. Об этом нельзя сказать ничего другого, кроме как то, что здесь установлены в древности какие-то инструменты или что есть подземные ходы, так устроенные самой природой, что от дуновения ветра они постоянно издают звон, рев и трубный звук».

Похоже, что это описание составлено из все других более ранних. Но в нем есть важные, хотя и вызывающие недоумение строки, что идол высечен из камня. Почему же тогда он зовется золотым?

Однако вот еще рисунок. Это на карте, составленной неизвестным космографом во второй половине XVI века. Простоволосая и, кажется, не одетая женщина с ребенком на руках сидит на скале, как на троне, как бы вырастая из скалы. Есть здесь и надпись, повторяющая слова Герберштейна о детях в утробе Старухи.

Выходит, Гваньини не одинок. Фигуру на карте неизвестного космографа вполне можно принята за высеченную из скалы.

Но есть еще свидетельство. Оно стоит особняком в ряду других известий о Золотой Бабе.

Английский дипломат Джилз Флетчер, посол королевы Елизаветы к Федору Иоанновичу, выпустил в 1591 году книгу «О государстве русском». Его не зря называли, самым образованным человеком из всех, посетивших Россию в XVI веке. Помимо многочисленных печатных источников, Флетчер широко использовал для своей книги новые данные, полученные им от Антона Марша — английского подданного, отменного плута и оборотистого торговца (дело о плутнях которого и, приезжал распутывать. Флетчер в Москву).

Марш в 1584 году нанял себе в агенты двадцать пустозерцев ятайно отправил их на Обь, чтобы исследовать морской путь туда и условия сибирского рынка, а попутно вывезти контрабандой добрый транспорт драгоценных мехов. Однако царские служилые люди имевшие на этот счет строгие инструкции, пронюхали об операции Марша, словили агентов, меха отобрали в казну, а инициатора предприятия привлекли к ответу. Маршу пришлось улаживать свои дела с помощью дипломатов.

Кем он был больше — торговцем, контрабандистом или разведчиком — сказать сейчас трудно. Но Флетчеру для его книги он сообщил немало нового и важного.