Легенда Татр
Шрифт:
С отобранными у нищего палкой и сумой он направился прямо к той самой Кальварии Зебжидовской, где солтыс поймал его на краже штанов и отдал драгунам пана Жешовского.
Под вечер, дня через два, пришел он туда.
Солтыса застал таким же, как был, только немного постаревшим; попросился ночевать, ему позволили. Исхудав в тюрьме, он похож был на старика и не боялся, что его узнают.
После ужина, которым его накормили, стал он рассказывать всякие чудеса.
– Эх, – начал он, –
– Ну, зачем, зачем? – спросил солтыс с любопытством.
– Э, да вы мне, пожалуй, и не поверите, – тянул Мардула.
– Да уж вы сказывайте, дедушка, сказывайте.
– Иду я издалека, из святого города, от самого гроба господня.
– Ой!
– И было мне там откровение.
– Во имя отца и сына!
– Явился мне святой Товий и сказал мне так: «Есть под Кальварией Зебжидовской солтыс, страшный грешник…»
– Ну, неправда это…
– «Черти на него уже зарятся…»
– Господи Иисусе Христе!
– «Он сильно обидел одного человека…»
– Да чем же? Как? Когда?
– «Мужика отличного, молодого, который пришел к нему портки занять; вместе со своими работниками бил его, а потом отдал солдатам пана Жешовского».
– Занять? Как же! Украсть! Да и когда это было-то? Давным-давно! – пробормотал солтыс.
– Да ведь и мне святой не вчера вечером сказывал! – рассердился Мардула. – Я три года из святой земли иду. Двенадцать морей переплыл, двести рек, как море глубоких, перешел, а всего три моста на них было.
– Ай-ай-ай!
– И говорит мне святой Захария…
– Да ведь вы сказывали – Товий?
– Товием звали его на земле, а на небе зовут Захарией. Небось и вас после смерти не станут звать: «Войцех!»– а скажут: «Поди-ка сюда, окаянный грешник!» – возразил, не смущаясь, Мардула.
Солтыс вздохнул.
– Говорит он мне: «Ступайте, дедушка, к этому самому солтысу, под Кальварию, и скажите ему так: «Повесился тот мужик с горя, и все его грехи пали на обидчика. А мужик-то был вор, грабитель, драчун, убийца и насильник!»
Солтыс повесил голову.
– «И за все, что этот мужик натворил, солтыс даст ответ на том свете. Допытываются насчет него черти, просто сладу нет с ними». Вот что сказал святой.
– Ну, так что же девать? Что же делать-то?
– Да, беда! А знаете вы этого солтыса?
Поглядел солтыс на жену, а жена на него. Вдруг Мардула закрыл рукою глаза и воскликнул:
– Да что же это такое?!
– Что? Где? – в ужасе спросил солтыс.
– А у вас за спиной! Вон, вон! Тень, что ли, стоит?
– Да где?
– Да вон там, за спиной! Господи Иисусе Христе! Во имя отца и сына и святого духа! Аминь! Аминь! Аминь!
И Мардула стал крестить солтыса.
– Да что же там? – закричала
– Там черт стоял! Насилу я его отогнал!
Солтыс съежился, пот выступил у него на лбу, а Мардула все крестил воздух и повторял:
– Аминь! Аминь! Аминь!
– Нет уж его? – прошептал солтыс.
– Нет. Удрал от креста, да еще водица у меня есть с собой, которой господь бог в Кане Галилейской не допил.
И он показал бутылку водки, которую нашел в суме нищего.
Солтыс согнулся в три погибели и дрожащим голосом стал его расспрашивать:
– А не сказывал вам святой, как этому солтысу спастись и нельзя ли ему как-нибудь от дьявола откупиться?
Мардула с важностью ответил:
– Сказал мне святой Товий так: «Пускай солтыс даст отстегать себя, да так, чтобы целую неделю было что бабе маслом смазывать, а потом снесет ксендзу в костел на Обидовой пятьдесят дукатов, чтобы тот отслужил обедню».
– Да откуда же я такие деньги возьму? – простонал солтыс.
– Так это вы тот самый солтыс? – с удивлением воскликнул Мардула, в благочестивом страхе отодвигаясь от него подальше.
Солтыс повесил голову.
Вдруг Мардула как заорет, как брызнет водкой в окно:
– Черт сюда заглянул!
– В окно?!
Через минуту-другую солтыс лег на скамью, а Мардула, чувствуя, что ослабел, передал свою палку его жене и каждый раз, когда она ударяла мужа, покрикивал:
– Крепче! Крепче! Черти выскакивают, как шелуха из зерна на мельнице! Так! Так! Сюда! Сюда! Сюда поближе! Еще разок! Еще разок! Да тут полна хата грехов!
Две недели жил Мардула у солтыса: ел, пил, врал и приходил в себя; ходили к нему мужики, чтобы он за них помолился, благословил, изгнал бесов. Шли поклониться ему, как чудотворной иконе, целовали у него руки, при этом они носили ему водку, одежду, еду и даже обещали построить домик, только бы он их не покидал.
А Мардула получал указания прямо с неба, подобно древним пророкам.
Однажды посмотрел он вверх, увидал грозовую тучу, которая надвигалась от Кракова, и говорит, будто сам с собой, но так, чтобы его все слышали:
– Я знал, что так будет…
– А что? А что? – спрашивают мужики, которые всегда окружали Мардулу.
– Осерчал отец… поссорились они с сыном… Уж это всегда так, – безнадежно махнув рукой, сказал Мардула.
– Чей отец? Кто?
– Видите ли, бог-отец давно обижается, что люди не его славят, а Христа. Я, говорит, свет сотворил, людей и все остальное, а люди, когда встречаются, говорят только: «Слава Иисусу Христу». А что он передо мной? Не было бы меня, так и его не было бы! Когда кто упадет в лужу либо в болото, тут уже кричит: «Господи, спаси!»