Легенда. Герои Урании
Шрифт:
Пэйл ослепителен, как всегда. Колет его и рингравы, продёрнутые серебряной ниткой, цвета пыльной розы, ворот и манжеты вскипают кружевами, на затылке кокетливая шапочка из парчи. Но добили фроглина сапоги, белые сапоги на высоких каблуках. Наряд подобного сорта мог позволить себе только Пэйл, легкомысленный херувимчик Пэйл. Однако варлорд знал, как быстро эти руки могут выхватить тяжёлую шпагу, висящую на левом бедре. И знал, что на кончике её – смерть.
Демоньяк Кса затянут в алый камзол, расшитый драконами, тонкую талию охватывает узорчатый пояс, при виде которого удавились бы все подгорные гномы. За поясом сверкает настоящий арсенал: драгоценный
У рыцаря на правом боку (он левша) привычный полутораручник. Не слишком длинный, но и не короткий, довольно массивный. Больше, как будто, ничего и нет… А больше обычно и не надо.
Гальядо. Узкое, как лезвие ножа, лицо, бледно-голубые глаза. Он в платье, расписанном странными каббалистическими знаками, символами планет и стихий. Опирается на чудной посох, в навершии его, ничем не поддерживаемая, вращается в воздухе багровая лента, перекрученная «восьмёркой». Эффектно. Не то что у многих магусов, которым своими посохами только собак гонять. Посох металлический, синеватой стали, из нескольких сегментов, и по нему через равное количество секунд пробегает электрическая искра. Несомненно, оружие. И не только магическое. Небось, может стать чем угодно.
Итак, трое в полной броне: Тристан, Морер и он сам, Кисаи. Все с мечами, естественно.
Кса под вопросом.
У огра нет ни доспехов, ни оружия. Но разве он в этом нуждается? С его кожей бронтозавруса и ручищами, способными в блин раскатать кого угодно…
У эльфа на виду точно ничего нет. Но не видно – не значит, что взаправду нет. Кто их знает, этих кошкиных детей. Какие-нибудь отравленные иголочки, дроты… И метательные ножи ещё никто не отменял.
Вот кто выглядит беззащитным, так это Болотный. Надеется на заклинания? Или на что-то ещё? До чего я пока не допёр? Псина, как всегда, непостижима. Ударит колдовством? Плеснёт в рожу кислотой?
Кисаи зубоскалил, похаживал и похохатывал, молол по обыкновению всякую чушь, зорко поглядывая меж тем на присутствующих.
В кругу друзей, как говорится, не щёлкай клювом, а уж в кругу родичей… Опасны, опасны все как один. И ждать можно чего угодно. Недаром ши-мага жмётся к стене, а рыцарь тискает эфес. Пэйл привычно благожелателен, но встал так, чтобы ему не могли зайти сзади.
Варлорд подсел к некромайтеру.
– Обрати внимание, дружище, – запахло тайнами! Знакомая коалиция!
– Светлые… – процедил сквозь зубы тот.
Когда все они были детьми и жили здесь, в этом замке, то дружили, ссорились, играли, дрались, заключали союзы и обещали поддержку, сообразуясь только со своими чувствами – приязнью или неприязнью; тогда никого не волновало, какого цвета у кого аура. Светлый рыцарь Тристан всюду таскал за собой младшего брата, Тёмного Кса. Огр Борикс, также Светлый, души не чаял в Тёмном шутнике Кисаи; Светлый Эверленн сблизился с Тёмным Лаэром потому, что оба любили природу, а Морер, аура которого была чернее самой чёрной ночи, покровительствовал Светлому малышу Пэйлу…
С годами всё изменилось. Сделавшись старше, они теперь могли с лёгкостью бросить в лицо: «отродье Тьмы» или «Светлый ублюдок».
Сейчас все Светлые сгруппировались вокруг своего вожака Тристана; прочие же жались к Тёмному лидеру Мореру. И лишь только Гальядо, единственный из братьев имевший ауру серого цвета, остался в одиночестве. Впрочем, он к этому давно привык.
Они ждали. Девять братьев. Девять уранских принцев. Девять наследников.
Время сочилось по каплям, как вода в клепсидре.
– Однако надобно что-то делать.
Эверленн, самый нервный.
– Что, например? – Морер шевельнулся с лязгом.
– Пусть кто-нибудь пойдёт и выяснит, что происходит.
– Вот ты и иди.
– Сам иди.
– Послушайте…
– Тихо!
Внезапно распахнулись двери в дальнем конце Зала Тысячи Шагов, вперёд выступил мажордом и слегка пристукнул церемониальным витым посохом.
– Его величество король Оуэн Первый.
И на середину вынесли кресло, в котором полулежал незнакомый старик с трясущейся челюстью и мутными очами.
Не было ни пения труб, ни свиты в роскошных одеждах, ни парада лейб-гвардии. Только раскладное кресло, а в нём очень усталый и очень дряхлый старец, закутанный в шерстяной плед.
Первым опомнился Эверленн.
– Отец! – этот крик вырвался, казалось, из самой глубины его сердца. Юноша бросился к королю, пал на колени и зарыдал.
– Ничего, ничего, – тот возложил иссохшую руку с отросшими ногтями на золотоволосый затылок эльфа. – Ничего, сынок. Не надо так убиваться. Я умираю… Но, в конце концов, что может быть естественнее? Меня уже причастили и соборовали, так что свои дела с Господом я закончил. Остались лишь вы.
Борикс переглянулся с Тристаном и покачал головой – от цветущего мужчины, что ещё полгода назад сворачивал в крендель каминную кочергу и укладывал на траву горного тура, осталось только имя. Глаза его походили на отверстые могилы, а кожа так обтянула череп, что король напоминал на зангибарскую мумию, которых находят иногда в древних пирамидах. Сквозь кожу даже просвечивали зубы. Оуэн выглядел древним, как ядро Вселенной, словно все прожитые года оставили на нём след. Вероятно, безжалостный старик-Время, что ежедневно и ежечасно откусывает от нас по частичке своим палаческим инструментом, решил здесь окончить дело побыстрее – единым махом.
Старик прочистил горло.
– Подойдите ко мне, дети мои. Подойдите ближе, мне трудно говорить громко.
– Сейчас начнётся раздача медалей и почётных грамот, – шепнул Огненному эмиру варлорд, которого ничто не могло смутить или привести в уныние. – Предпочитаю взять деньгами.
– Ощутив приближение последнего часа, я послал ВЕСТЬ. Вы получили её и все явились сюда, отложив дела…
– Ещё бы, – не унимался Кисаи, – корона-то висит в воздухе!
– Я рад, – продолжал король. – Сейчас я скажу вам несколько слов, после чего можете считать себя свободными.