Легенда
Шрифт:
Любыми так любыми. Вот тут как раз небольшие есть. Симпатичные. Взяв их в руки, обернулся на кузнеца с выражением лица — "ну как?", но Ульф и бровью не повел, оставшись совершенно беспристрастным к моему выбору. Ну как хотите. Взял щипцами слиток метеора и засунул в самый центр углей.
— Повыше немного, чтобы цвет можно было увидеть.
Я поправил и обернулся на Ульфа в ожидании дальнейших распоряжений, но кузнец меня удивил. Подошел к мехам и начал поддувать воздух в горн самостоятельно.
— А ты на слиток смотри. Сначала он покраснеет, потом пожелтеет и постепенно, с набором температуры,
Действительно, белесый слиток начал краснеть, затем пожелтел, а когда стал раскаленно-белым Ульф скомандовал:
— Доставай.
Да легко. Достал, отнес на наковальню. Пока я держал щипцами раскаленный слиток, учитель обрушивал на него огромный молот, подсказывая, какой стороной поворачивать заготовку. А когда она остыла, я снова отправил ее в горн. После трех нагревов слиток под ударами Ульфа полностью превратился в прямоугольную пластину. Та же участь постигла и второй слиток метеора со слитком железа.
— Теперь клади пластину метеора на наковальню, сверху посыпь ровным слоем эссенции воздушной стихии. Только аккуратно, она, знаешь ли, очень редкая и дорогая.
Я открыл стеклянную банку. Тяжеленькая, но пустая. Не знаю, что меня остановило, но первую пришедшую мысль перевернуть банку вверх дном я не довел до реализации. Чем, вероятно спас свои уши от воплей учителя, да, скорее всего и свое тело от его палки, потому как ЭТО он бы мне точно не простил. Вместо этого я аккуратно опустил указательный палец в банку. С небольшим скрипом палец продавил ямку в эссенции. Что интересно, вокруг пальца я увидел белый порошок, который только при движении обрел цвет, а потом вновь стал прозрачным. Я пошевелил пальцем. Эссенция, как ни странно, больше всего похожая на крахмальный порошок, от движения вновь побелела. Забавно, однако.
— Ну, долго играться будешь? Давай наноси уже.
Я, между прочим, не играю тут, а легендарное оружие делаю, дядя. Помогай молча. Ладно, шутки в сторону. Взяв щепотку эссенции, аккуратно начал посыпать ею пластину метеора. Как только порошок эссенции оказывался на пластине, как тут же становился невидимым. Ничего страшного, тут главное не отвлекаться, а так ничего сложного. Когда вся поверхность пластинки была равномерно покрыта эссенцией, Ульф продолжил давать указания:
— Теперь аккуратно клади сверху пластину железа, ее тоже покрой эссенцией и накрой сверху оставшейся пластиной метеора.
Когда я выполнил его требование, учитель захотел было сам взять щипцами эту конструкцию, но вовремя одумался. Поморщился, оглядел меня с недоверием, как на слона в посудной лавке. Но видимо смирившись с неизбежным, вздохнул и обреченно на меня посмотрев, сказал:
— Теперь ОЧЕНЬ аккуратно бери щипцами заготовку и неси в горн. Положишь сверху, чтобы эссенция связала пластины.
У меня от сосредоточенности проступили капельки пота на лбу. Мне казалось, что зажав двумя палками куриное яйцо, я его несу на вытянутой руке, пытаясь и не раздавить и не уронить, настолько аккуратно я все делал. Но не так страшен черт, как его малюют. Этот импровизированный бутерброд я не уронил, эссенцию не просыпал, все прошло как по маслу. В
Дальше пошло уже привычно. После нагрева заготовки, доставал ее щипцами, нес на наковальню, а Ульф изображал из себя молотобойца. Но когда заготовка под ударами молота стала в два раза длиннее, началось что-то новенькое:
— Держи. — Учитель протянул мне зубило. — У тебя с глазомером как?
— Да вроде ничего.
— Что значит ничего? Совсем нет?
В притворном удивлении уставился он на меня.
Тьфу ты. Гадкий какой. Ну, если это ты так отыгрываешься за то, что не можешь в меня своей палкой потыкать, то я не против. Уж лучше так. А то я, знаете ли, с большим предубеждением отношусь к моментам, когда в меня палками тыкают. Как бы ни двусмысленно это, ни звучало.
— С глазомером у меня все в порядке, учитель.
— Хорошо, приставь зубило к середине заготовки.
Где-то я слышал, что человек определяет центр с точностью где-то в 95 %. Надеюсь, я не исключение. Приставил щипцами зубило к предполагаемому центру раскаленной заготовки и Ульф опустил пару раз на зубило свой огромный молот. Хотя лично я бы назвал этот молот кувалдой. Больно уж большой. Я убрал зубило и осмотрел заготовку. В середине полосы образовалось большое углубление.
— Теперь возьми в руку молот, двигай полосу на край наковальни и загни пополам.
Ульф взял из кучи инструментов молот и протянул мне. Вот это действительно молот, а не кувалда. Вполне можно одной рукой поднять.
Полоска легко загнулась по углублению и я прошелся молотом.
И тут началось… Горн, наковальня, вытягивание полосы, потом снова сгиб и так раз за разом на протяжении всей ночи. Когда я согнул заготовку в тридцатый раз, Ульф хлопнул меня по плечу.
— Молодец! Хорошо сегодня поработали. — Почесал бороду и в некоторой задумчивости продолжил. — Сейчас уже утро, скоро придут кузнецы из призванных. Можешь остаться тут, посмотреть что к чему, пойти по своим делам, ну или отдохнуть. А вечером вернемся к мечу.
Ну, наконец-то! Честно говоря, я довольно сильно притомился, махая молотом всю ночь напролет, да еще и в жаре от горна. Отдохнуть определенно стоит.
— Я, пожалуй, пойду, во сколько мне подходить?
— Ну и правильно. — Кузнец потянулся. — Я и сам пойду, посплю. Оставлю вместо себя помощника. Подходи к полуночи. Сегодня не буду кузнецов выгонять, все-таки они деньги за аренду платят, да и слово дал.
Ульф подмигнул мне, достал уже остывшие куски мифрила из печи, сунул подмышку вместе с заготовкой, и пошел на выход из помещения, но внезапно остановился и обернулся.
— А хочешь, можешь здесь ложиться. Поскольку ты теперь мой ученик, я выделяю тебе комнату для проживания. Кровать, шкаф и сундучок в придачу.
Неплохо.
— Если можно, я бы остался тогда здесь.
Учитель указал головой куда идти, и мы вышли из помещения в узенький коридорчик. Пройдя немного по нему, Ульф открыл дверь в небольшую комнатку. Все как он и говорил — шкаф, сундучок и кровать. Великолепно!
— Ну, все, я спать.
Кивнул мне напоследок кузнец и вышел из моей комнаты.