Легенда

Геммел Дэвид

— Князь получит их. Благодарю вас за помощь.

— Не за что. Доброго вам пути! — Офицер отошел проститься с Вирэ.

Рек положил письма в сумку, сел на свою чалую кобылу и повел отряд на запад от Пурдола, вдоль гряды Дельнохских гор. Сербитар трусил рядом. Вскоре они въехали в густой лес.

— Ты чем-то обеспокоен, — сказал Рек.

— Да. На пути нас подстерегают разбойники, перебежчики, а возможно, и дезертиры — и уж наверняка сатулы.

— Но ведь тебя тревожит не это?

— Ты проницателен.

— Ага. И еще я видел, как ходит мертвец.

— Это верно.

— Ты достаточно долго избегал

разговора о той ночи. Скажи правду. Ты знаешь, что это такое?

— Винтар полагает, что это был демон, вызванный Носта-ханом. Он главный шаман Ульрикова племени Волчьей Головы и в силу этого верховодит всеми надирскими шаманами.

Он очень стар — говорят, он служил еще прадеду Ульрика. И он идет путем зла.

— Его власть выше вашей?

— Если брать нас каждого в отдельности, да. Когда мы вместе — не думаю. Сейчас мы не даем ему проникнуть в Дельнох, но и он, в свою очередь, раскинул свой полог над крепостью и не пускает туда нас.

— Он снова нанесет нам удар?

— Наверняка. Весь вопрос в том, какой способ он изберет.

— Пусть голова об этом болит у вас, — сказал Рек. — А с меня на сегодня хватит всей этой жути. — Рек придержал коня, поджидая Вирэ.

Они остановились на ночлег у горного потока, но костров разводить не стали. Вечером Винтар медленно, припоминая, читал стихи. Голос его звучал тихо и мелодично.

— Он сам их сочинил, — шепнул Сербитар Вирэ, — хотя и не признается в этом. Он замечательный поэт.

— Но в этих стихах столько печали.

— Всякая красота печальна, ибо преходяща.

Сербитар отошел и сел у ивы спиной к стволу — серебристый призрак в лунном свете.

Арбедарк подал Реку и Вирэ медовые пряники, которые купил в порту. Рек оглянулся на одинокую фигуру альбиноса.

— Он странствует, — сказал Арбедарк. — Один.

Когда на рассвете птицы подняли гомон, Рек со стоном поднял свое ноющее тело с корней, впившихся ему в бок.

Почти все Тридцать еще спали — только высокий Антахейм стоял на страже у ручья. Сербитар сидел под ивой в той же позе, что и вчера.

Рек потянулся, чувствуя сухость во рту. Он прошел к лошадям, снял свою котомку, прополоскал рот водой из фляги и взял брусок мыла. У ручья он снял рубашку и опустился на колени рядом с бурным потоком.

— Не делай этого, — сказал Антахейм.

— Почему?

Высокий воин присел рядом с Реком.

— Мыльная пена поплывет по ручью — к чему нам себя обнаруживать?

Рек признал свою оплошность и извинился.

— Нет нужды. Это ты извини, что я тебе помешал. Видишь вон то растение у обросшего лишайником камня? — Рек посмотрел и кивнул. — Это лимонная мята. Окати себя водой, а потом разомни листья мяты и потри ими тело. Они освежают и придают приятный аромат.

— Спасибо. А Сербитар все еще странствует?

— Не должен бы. Я поищу его. — Антахейм ненадолго закрыл глаза — а когда он открыл их опять. Рек увидел в них панику. Все Тридцать вскочили из-под одеял и вслед за Антахеймом кинулись к Сербитару.

Рек бросил рубашку и мыло и присоединился к ним. Винтар склонился над Сербитаром и закрыл глаза, охватив руками худое лицо альбиноса. Это продолжалось долго. Пот выступил на лбу Винтара, и он начал раскачиваться. Он поднял руку — и Менахем, поспешно подойдя к нему, приоткрыл Сербитару веко. Радужка была

красна, как кровь.

Вирэ встала на колени рядом с Реком.

— У него ведь зеленые глаза. Что случилось?

— Не знаю.

Антахейм бросился в лес и вернулся с охапкой листьев, похожих на виноградные. Свалив их на землю, он набрал хвороста и сложил костерок. Над огнем он пристроил треножник из веток, повесил на него котелок с водой и стал бросать туда листья, растирая их в ладонях. Вскоре вода закипела, и поплыл сладостный аромат. Антахейм снял котелок с огня, добавил холодной воды из фляги, перелил зеленый отвар в кожаную манерку и передал ее Менахему. Сербитару открыли рот и начали вливать туда отвар — Винтар тем временем зажал альбиносу ноздри. Сербитар поперхнулся, глотнул, и Винтар разжал пальцы. Менахем опустил голову Сербитара на траву, и Антахейм быстро загасил костер. Дыма не было.

— Что происходит? — спросил Рек у Винтара.

— Поговорим после. Теперь мне надо отдохнуть. — Он добрел до своих одеял и лег, тут же провалившись в глубокий, без сновидений, сон.

— Я чувствую себя, словно одноногий среди бегунов, — сказал Рек.

Подошел Менахем — его смуглое лицо посерело, и он понемножку пил воду из кожаной фляги. Он лег на бок, вытянув на траве свои длинные ноги и опершись на локоть.

— Я не хотел подслушивать, — сказал он, — но все-таки слышал тебя. Ты должен простить Винтара: он старше нас всех, и охота исчерпала все его силы.

— Охота? Какая охота? — спросила Вирэ.

— Мы искали Сербитара. Он ушел далеко, заблудился и не смог вернуться — пришлось разыскивать его. Винтар верно догадался, что Сербитар блуждает в туманах.

— Ты прости, Менахем, — сказал Рек. — Я вижу, как ты измучен, но вспомни, что мы ничегошеньки в этом не понимаем. В туманах? Какого дьявола это значит?

— Как можно объяснить краски слепому? — вздохнул Менахем.

— Как? Можно сказать, что красный цвет — как шелк, синий — как холодная вода, а желтый — как солнце на лице.

— Прости меня. Рек. Я устал. Я не хотел быть грубым. Я не могу объяснить тебе туманы так, как я понимаю их. Но постараюсь, чтобы и ты что-то понял. Будущих много, но прошлое только одно. Когда мы покидаем тело, мы странствуем — вот как теперь, преодолевая огромные расстояния, но обратный путь остается неизменным, ибо он запечатлен в нашей памяти. Понимаешь?

— Пока да. А ты, Вирэ?

— Я не дурочка, Рек.

— Виноват. Продолжай, Менахем.

— Теперь постарайся понять, что есть и другие дороги. Они ведут не только, скажем, из Дренана в Дельнох, но из сегодняшнего дня в завтрашний. Завтрашний день еще не настал, и виды на то, каким он будет, безграничны. Каждый из нас принимает решения, которые могут повлиять на него. Но вот, положим, мы все же отправимся в завтрашний день. Тогда перед нами предстанет целая путаница дорог, тонких, как паутина, и все время меняющихся. В одном из будущих Дрос-Дельнох пал, в другом был спасен — или вот-вот падет, или может быть спасен. Вот тебе уже четыре дороги. Которая из них верна? И если мы избираем одну из дорог, как нам вернуться в сегодняшний день, который с того места, где мы стоим, представляется путаницей бесчисленных вчера? В который из дней возвращаться? Сербитар ушел гораздо дальше завтрашнего дня — и пока Винтар искал его, мы держали для них тропу.