Легенда
Шрифт:
Легкий стук в дверь прервал его думы. Он отозвался, и вошел Сербитар. Рек не сразу узнал его: альбинос был без доспехов, в зеленом камзоле, со стянутыми на затылке длинными волосами.
— Я помешал тебе, Рек?
— Нисколько. Посиди со мной.
— Спасибо. Ты замерз?
— Нет. Просто хотелось поглядеть на огонь.
— Я тоже это люблю. Это помогает мне думать. Возможно, это давняя память о теплой пещере, защищающей тебя от хищников?
— Я тогда еще не жил на свете — хотя, глядя на меня, в этом можно
— Нет, жил. Атомы, из которых состоит твое тело, столь же древни, как Вселенная.
— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты толкуешь, — но убежден, что это правда.
Последовало неловкое молчание, потом оба заговорили разом, и Рек засмеялся, а Сербитар с улыбкой пожал плечами:
— Не привык я к светским беседам — и вести их не умею.
— Как и большинство людей. Это искусство. Главное — быть спокойным и не бояться молчания. Кто такие, собственно, друзья? Это люди, с которыми можно помолчать.
— Правда?
— Слово князя.
— Я рад, что ты вновь обрел свою веселость. Я полагал, при нынешних обстоятельствах это невозможно.
— Умение приспосабливаться, мой дорогой Сербитар.
Нельзя же все время думать о смерти — это быстро надоедает.
Я понял, что больше всего на свете боюсь не умереть, а наскучить.
— С тобой редко бывает скучно, мой друг.
— Редко? А я-то думал — никогда.
— Прошу прощения. Я так и хотел сказать.
— Что сулит нам завтрашний день?
— Не знаю, — быстро ответил Сербитар. — А где госпожа Вирэ?
— У кальвара Сина. Половина городских сиделок сбежала на юг.
— Вряд ли можно их за это упрекать. — Сербитар подошел к окну. — Какие яркие сегодня звезды. Хотя точнее было бы сказать, что угол наклона земли улучшает видимость.
— "Звезды сегодня яркие" звучит как-то лучше. — Рек сел рядом с ним.
Внизу медленно шла Вирэ в белом плаще, и ветер трепал ее длинные волосы.
— Спущусь-ка я к ней, с твоего разрешения, — сказал Рек.
— Конечно, — улыбнулся Сербитар. — А я посижу у огня и подумаю, если позволишь.
— Будь как дома. — Рек натянул сапоги.
Через несколько мгновений после его ухода вошел Винтар.
Он тоже сменил доспехи на простое одеяние из белой шерсти с капюшоном.
— Тебе было тяжело, Сербитар, — сказал он, кладя руку на плечо молодому человеку. — Надо было взять меня с собой.
— Не мог я сказать ему правду.
— Однако ты и не солгал, — прошептал Винтар.
— Где та грань, за которой умолчание переходит в ложь?
— Не знаю. Но ты сделал то, к чему стремился, — свел их вместе. У них впереди вся ночь.
— Я должен был все-таки сказать ему.
— Нет. Он захотел бы изменить то, что изменить невозможно.
— Невозможно? Или недозволено?
— Невозможно. Он приказал бы ей не участвовать завтра в бою, а она бы не послушалась. И под замок ее не посадишь —
— Но если бы он сказал ей, в чем дело?
— Она не поверила бы или бросила бы вызов судьбе.
— Значит, она обречена?
— Нет. Она умрет, только и всего.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее, Винтар, ты знаешь.
— Я тоже. Но нас постигнет неудача. Завтра В ночь ты должен будешь открыть ему тайну князя Эгеля.
— Он будет не в том состоянии, чтобы открывать ему тайны.
Рек обнял Вирэ за плечи и поцеловал в щеку.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
Она улыбнулась и молча приникла к нему.
— А я вот не могу это выговорить, — сказала она, глядя ему в глаза своими большими глазами.
— И не нужно. Ты ведь чувствуешь это?
— Ты же знаешь, что да. Просто сказать не могу. Все эти нежности в моих устах звучат так странно.., так неуклюже. Точно мое горло не создано для того, чтобы произносить их. Мне сразу делается неловко. Понимаешь, о чем я? — Он кивнул и снова поцеловал ее. — И потом, у меня нет твоего богатого опыта.
— И то верно.
— Что это значит? — вскинулась она.
— Я просто соглашаюсь с тобой.
— Так вот не делай этого. Мне сейчас не до шуток. Тебе хорошо — ты у нас остряк, краснобай. Язык тебя всегда выручит. А я вот и хотела бы высказать все, что чувствую, да не могу. Когда же ты говоришь об этом первый, у меня перехватывает горло, и я знаю, что должна ответить что-то, но опять-таки не могу.
— Послушай, прелесть моя, это совсем не важно! Ты верно сказала — это слова, и только. Я проявляю себя в словах, ты в делах. Я знаю, что ты меня любишь, и тебе совсем не обязательно вторить мне всякий раз, как я говорю о своих чувствах. Сейчас, к примеру, я просто вспомнил, что мне когда-то сказал Хореб. Он сказал, что для каждого мужчины на свете есть только одна женщина и что я узнаю свою, когда увижу. И я узнал.
— А я когда впервые тебя увидела, то подумала: экий хлыщ! — Она обняла его за пояс и засмеялась. — Видел бы ты себя, когда тот разбойник на тебя кинулся!
— Я просто сосредоточился. Ты же сама знаешь, что стрелок из меня неважный.
— Да у тебя душа ушла в пятки!
— И то правда.
— И все-таки ты спас меня.
— Как же иначе — я по природе герой.
— Нет, ты не герой — за это я тебя и люблю. Ты просто мужчина, который делает все, что может, и старается следовать требованиям чести. В людях это редкость.
— Ты не поверишь, но я, несмотря на свою развязность, очень смущаюсь, когда меня хвалят.
— Но я должна высказаться — для меня это важно. Ты первый мужчина, с которым мне так же свободно, как с женщинами. Ты научил меня жить. Быть может, я умру во время этой осады, но я хочу, чтобы ты знал: я жила не напрасно.