Легендарное судно
Шрифт:
– Подождите-ка минутку, - вмешался Сэм.
– Мы не можем просто отдавать своих граждан. Если они захотят добровольно, то пожалуйста. Но мы не будем заниматься торговлей людьми. Не забывайте, что мы демократическое государство.
– Я же не предлагаю, чтобы вы кого-нибудь продавали!
– воскликнул Файрбрасс.
– Мы не работорговцы, вы же это знаете. Мы хотим одного добровольного обмена одного за одного. Арабы, которых представляют ар-Рахман и Фазгули, ощущают в Соул-сити прохладное отношение, и им хотелось бы отправиться куда-нибудь,
Сэму показалось это весьма подозрительным. С таким же успехом они могли бы создать подобную общину в своем Соул-сити? Или почему они не могут просто собраться и уехать оттуда? Одной из прелестей этого мира было то, что здесь не существовало уз собственности или зависимости от источника дохода. Любой человек может унести все, что ему принадлежит, на своей спине, а соорудить новый дом на планете, где бамбук отрастает со скоростью двух дюймов в день, не составляло особого труда.
Возможно, Хэккинг хотел внедрить своих людей в Пароландо, чтобы те шпионили здесь. А когда они нападут, то и подняли бы восстание!
– Мы доведем ваше предложение об обмене до каждого из наших граждан, - кивнул Сэм.
– Это пока все, что мы можем сделать. А теперь скажите, намерен ли сеньор Хэккинг продолжать снабжать нас минералами и древесиной?
– До тех пор, пока вы будете продолжать посылать нам руду и стальное оружие, - ответил Файрбрасс.
– Но он сейчас размышляет над тем, чтобы поднять цену.
Кулак Джона снова обрушился на стол.
– Мы не позволим, чтобы нас грабили! Мы и так платим слишком много! Не вынуждайте нас, сеньор Файрбрасс, силой забрать у вас все, что нам нужно! Включая и ваши жизни!
– Спокойнее, Ваше Величество, - тихо произнес Сэм.
Обернувшись к послу, он сказал:
– Джон неважно себя чувствует. Извините его, пожалуйста. Но тем не менее, он прав. Не вынуждайте нас принимать крайние меры.
Абдулла Акмаль, очень высокий и очень черный негр, вскочил на ноги и указывая большим пальцем на Клеменса, сказал по-английски:
– Вам самим было бы лучше не раздражать нас своими грязными словами. Мы не верим ни единому вашему слову, Мистер Белый! Ни единому!!! Особенно из уст человека, который написал книгу о ниггере Джиме! Мы терпеть не можем белых расистов и имеем с ними дело только потому, что к этому нас вынуждают обстоятельства.
– Успокойся, Абдулла, - остановил его Файрбрасс.
– Успокойся.
Он улыбнулся, и Сэму снова пришло в голову: а не является ли речь Абдуллы вторым номером хорошо отрепетированной программы? Вероятно, Файрбрасс подобным же образом задумывается - а не являются ли заранее
– 90
подготовленными яростные вспышки Джона. Актерам не нужно быть политиками, а вот политикам приходится быть актерами.
Сэм тяжело вздохнул и сказал:
– Вы читали "Гекльбери Финна", сеньор Акмаль?
Абдулла, поморщившись, ответил:
– Я не читаю макулатуру.
–
Лицо Акмаля помрачнело. Файрбрасс ухмыльнулся.
– Мне не нужно было читать весь этот расистский вздор!
– закричал Абдулла.
– Хэккинг рассказал мне. И этого для меня вполне достаточно.
– Вы все же прочтите эту книгу. И тогда возвращайтесь, и мы обсудим ее, - предложил Клеменс.
– Вы что, сумасшедший?
– удивился Абдулла.
– Вы же знаете, что на этой планете нет книг!
– Значит, вы проиграли, не так ли?
– произнес Сэм. Он чуточку дрожал, ему было очень непривычно разговаривать в такой манере с негром.
– В любом случае, мы не группа критиков, обсуждающая за чашкой чая вопросы литературы. Давайте вернемся к главному.
Однако Абдулла продолжал кричать о книгах, которые написал Сэм. И тогда Джон, потеряв контроль над собой, вскочил и заревел:
– А ну, замолчи, черномазый!???
Джон использовал для обращения к негру слово на эсперанто, прибавив к нему пренебрежительный суффикс. И проделал это великолепно.
На какое-то мгновенье все были потрясены и притихли. Рот Абдуллы Акмаля при этом остался открытым. Через некоторое время он его закрыл и взгляд его стал торжествующим, почти счастливым. Файрбрасс прикусил губу. Джон облокотился кулаками о стол и бросил сердитый взгляд. Сэм сделал несколько глубоких затяжек сигаретой. Он знал, что это слово Джону подсказало присущее ему презрение ко всему человечеству. У него не было расовых предрассудков, да и за всю свою жизнь на Земле он вряд ли видел более полудюжины негров. Но он определенно знал, как можно унизить и оскорбить другого человека. И это знание было его второй натурой.
– Я ухожу!
– произнес Абдулла Акмаль.
– Возможно, я отправлюсь домой, и тогда можете быть уверены, что вам придется чертовски дорого платить за то, чтобы получить хоть немного алюминия или платины, Мистер Чарли!
Сэм поспешно встал:
– Одну минуту! Если вы жаждете извинений, то я приношу их от имени всего Пароландо!
Абдулла посмотрел в сторону Файрбрасса, но тот отвел взгляд.
– Я хочу извинения от него и сейчас же!
Он указал на короля Джона.
Сэм склонился над англичанином и мягко сказал:
– Слишком большие ставки, чтобы разыгрывать из себя гордого монарха, Ваше Величество. Своей вспышкой вы, возможно, играете им на руку. Бьюсь об заклад, что они что-то замышляют. Извинитесь.
Джон выпрямился и произнес:
– Еще ни перед одним человеком король Джон не извинялся, тем более перед простолюдином. К тому же перед сарацином!
Сэм фыркнул и заговорил, размахивая сигаретой:
– Неужели до вашей толстокожей башки Плантагенета до сих пор не дошло, что больше не существует таких понятий, как королевская кровь или священные права королей. Что теперь мы все здесь простолюдины! Или, может быть, все короли?