Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»
Шрифт:
Спустя несколько дней на очередном заседании Войскового круга Алексей Максимович потребовал для себя диктаторских полномочий.
Атамана надо поставить иначе, чем он был до сих пор, – решительно заявил Каледин. – Сейчас исключительный момент. Чтобы справиться со страшно сложным положением, нужна власть сильная не только атамана, но и Войскового правительства. Поэтому предлагаю привлечь к управлению областью также не казачье население, представительство которого в правительстве окажет огромное влияние на позицию не только крестьян, но и рабочих. Конечно, участие в этом правительстве большевиков исключается.
По залу прошел шум. Казакам явно не понравилось предложение атамана. Но Каледин был заранее готов
Атамана надо поставить вне правительства для гарантии казачества. Поставить его как президента республики с правом останавливать решения объединенного правительства, если они будут вредить интересам края.
Плакат большевиков 1918 г.
Далее в своей речи под предлогом необходимости проведения ряда реформ по военной части он испрашивал для себя права командующего армией с полнотой власти в «отношении личного состава, реорганизации и реформирования частей, единоличного употребления и дислокации воинских частей». В помощь войсковому атаману предлагал учредить должность походного атамана и полевое управление. В завершение заседания Каледин снова напомнил о необходимости единства действий всех антибольшевистских сил, представители которых нашли приют на Дону.
– Нельзя в нашей борьбе с большевизмом отгораживаться от тех, кто к нам пришел, уходя от революционного движения. Эти силы мы должны использовать на благо России. С ними нас связывают самые крепкие узы – узы общей борьбы с общим врагом.
Войсковой круг после непродолжительных прений нашел доводы атамана справедливыми, а предложения – резонными. На заседании 9 декабря он, на основании того, что область «стала в положение, угрожаемое извне», постановил: «Предоставить Войсковому атаману и Войсковому правительству все полномочия по принятию необходимых мер для защиты области включительно до мобилизации всех тех сил войска Донского, которые сочтет нужным мобилизовать Войсковой атаман и Войсковое правительство». Это был первый шаг к превращению области в мощную базу крепнущего «белого» движения.
Возвращение Ростова под атаманскую власть не остановило процесс вползания Дона в гражданскую войну. Более того, после ростовских событий большевики увидели в Каледине прямую угрозу своим завоеваниям.
Вооруженной борьбе предшествовала политическая. Был выдвинут лозунг: «Мир с казаками и война с Калединым!», который должен был внести раскол в ряды казачества. Еще 25 ноября Совет народных комиссаров принял документ «От Совета народных комиссаров трудовым казакам». В нем говорилось о тех благах, которые несет казакам Октябрьская революция, и о противодействии бывшего генералитета прогрессивным преобразованиям. Документ завершался призывом: «Объединяйтесь со всем народом против его врагов. Объявите Каледина, Корнилова, Дутова, Караулова и всех их сообщников врагами народа, изменниками и предателями. Арестуйте их собственными силами и передайте их в руки Советской власти…»
По городам и станицам Донской области пошли агитаторы, неся в массы большевистскую правду.
Каледину и его сторонникам было известно об акциях большевиков. Больше всего атамана возмущали явно несостоятельные лозунги и обещания его противников.
– Хорошо обещать то, что тебе не принадлежит, – однажды сказал он Богаевскому. – Петроградские большевики призывают не верить атаману. Ему был известен один очень показательный случай из биографии Каледина, тогда еще командующего 8-й армией. В конце 1916 года его подчиненный командир 79-й артиллерийской бригады генерал П. П. Сытин предложил для укрепления фронта объявить солдатам, что земля –
Плакат белых «Кощунства большевиков», 1918 г.
Организованным действиям большевиков требовалось также противопоставить четкую организацию. Предполагалось, что ее ядром станет Добровольческая армия, объединенная казачеством. «Шли долгие переговоры об образовании центра, – вспоминал Б. А. Энгельгардт. – Алексеев предлагал взять в руки финансы и политику, предоставляя формирование армии Корнилову. Однако отношения их не налаживались – уж очень различны были по характеру эти два человека. Алексеев стал даже толковать о территориальном разделении работы: он будет вести формирование на Дону, Корнилов – на Кубани.
Но общественные деятели настаивали на том, чтобы тройка – Алексеев, Корнилов, Каледин – работала дружно, совместно. Представители союзников якобы обещали при таких условиях денежную помощь движению в размере десять миллионов рублей в месяц. Когда я узнал об этом обещании, то невольно связал его с желанием французского посольства весной 1918 года неофициальным путем приобрести 15 млн рублей, с делом, в котором я принимал участие в Петрограде. Родзянко говорил мне, что первый месячный взнос был получен Алексеевым. Помимо того, при содействии Каледина из конторы государственного банка в Ростова-на-Дону было взято до сорока миллионов рублей. Начались формирования».
Между тем советское правительство в спешном порядке мобилизовало значительные силы на разгром калединщины. Из центральных районов России на Дон было направлено около двадцати тысяч красногвардейцев, революционных солдат и матросов. Во главе этих сил был поставлен В. А. Антонов-Овсеенко. План военных действий предусматривал одновременное концентрическое наступление советских войск в центральные районы Дона из Донбасса, Воронежа, Черноморского побережья и Кавказа с целью окружения и уничтожения белоказачьих войск Каледина в районах Новочеркасска и Ростова.
В середине декабря создается Донской гражданский совет – «Всероссийское правительство». Его возглавил триумвират: М. В. Алексеев, А. М. Каледин и Л. Г. Корнилов. На Рождество был обнародован приказ о вступлении генерала Корнилова в командование Добровольческой армией. Ее штаб развернулся в Ростовена-Дону. Начальником штаба назначается генерал А. С. Лукомский.
«Это было тяжелое время для всех, в том числе и генерала Алексеева, – подчеркивал А. П. Богаевский, описывая одну из встреч с Михаилом Васильевичем в то время. – В жарко натопленной комнате сидел он за письменным столом, похудевший, осунувшийся, но все такой же деятельный. Сердечно и тепло встретил он меня, вспомнил недавнее прошлое и перешел к настоящему – формированию Добровольческой армии, святому делу, которому он посвятил остаток своей жизни. Я с грустью слушал старика. Еще так недавно передвигал миллионы людей, одним росчерком пера отправлял их на победу или смерть… В его руках была судьба России. И вот сейчас я увидел его с той же крошечной записной книжечкой в руках, как и в Ставке, и тем же бисерным почерком подсчитывал беленький старичок какие-то цифры. Но как они были жалки! Вместо миллиона солдат – всего несколько сот добровольцев и грошовые суммы, пожертвованные московскими толстосумами на спасение России».