Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец
Шрифт:
– У армян в обычае дружить с соседями и родственниками, – ответили послы. – Волка поймет тот, кто побывает в волчьей шкуре.
Проводив послов, Людовик созвал военный совет, на котором поведал собравшимся военачальникам о решении царя Тороса.
Король говорил много и гневно:
– Глупость и предательство – вот два зла, с которыми я борюсь всю свою жизнь. Я веду войско из Европы за тысячи лье в эту забытую Богом страну, дабы вера Христова не угасла в Святой Земле, а здешние христиане, оказывается, не ждут меня и не нуждаются в моей дружбе.
Оказывается,
Аббат Бернар молчал, опустив голову.
Взгляд Людовика перескочил на Фридриха Швабского:
– Герцог, это благодаря твоим советам наше войско очутилось здесь. Что теперь ты нам посоветуешь?
Фридрих выступил вперед и слегка поклонился королю.
– Я думаю, государь, самый верный выход – это добраться до Антиохии по морю, – сказал он. – Корабли имеются у наместника Атталии.
– Представляю, сколько серебра запросят алчные ромеи за перевозку нашего войска, – проворчал Людовик.
Однако наместник Атталии, желая поскорее избавить город и всю округу от изголодавшихся крестоносцев, согласился переправить по морю войско Людовика без всякой платы.
Ромеями были собраны все пригодные для плавания корабли, военные и грузовые, были взяты суда у иноземных торговцев, зимовавших в Атталии. Собранный флот с трудом вместил в трюмы и на палубы войско Людовика вместе с лошадьми и вьючными животными. Места на кораблях не хватило лишь четырем тысячам бедняков, которые следовали за крестоносцами от самой Никомедии.
В один из ясных зимних дней греческие навархи вывели переполненные корабли из гавани в открытое море. Бирюзовая морская гладь покрылась множеством белых парусов, словно стая лебедей отправилась в путешествие вдоль скалистых киликийских берегов.
За кормой на пологом галечном берегу чернела большая толпа брошенных крестьян.
Стоя на палубе у борта, Василий взирал на отступающий берег, на город, постепенно скрывающийся за мысом, на людей, оставленных на произвол судьбы. И пусто было у него на душе.
Глава десятая. Поход на Эдессу
Пребывание в Антиохии после всех перенесенных трудностей показалось крестоносцам земным раем.
Князь Роберт Антиохийский приходился двоюродным дядей королеве Элеоноре.
Князь Роберт был вежлив и учтив с королем Людовиком, всячески выказывал свое расположение к Фридриху Швабскому. После взятия Эдессы эмиром Мосула владения сельджуков вплотную приблизились к владениям князя Антиохийского. Имея очень небольшое войско, князь Роберт, при всей своей доблести, не мог воспрепятствовать росту могущества эмира Имада эд-дин Зенги, поэтому он не скрывал своей радости от появления в Антиохии
– Приходится постоянно держать сильный отряд в горных проходах Анти-Тавра, – рассказывал о своих трудностях князь Роберт. – Если бы не горы и не Сирийская пустыня, прикрывающие мои земли с севера и востока, то даже и не знаю, как бы я сдерживал обнаглевших сарацин. От иерусалимского короля Балдуина нет никакой помощи. Мой сюзерен сам находится между египетским султаном и дамасским эмиром, как между двух огней, постоянно отбиваясь то от одного, то от другого. Сельджуки вклинились в его владения почти до самой реки Иордан. Мы здесь только на подмогу из Европы и уповаем!
Желая развлечь Людовика и его свиту, князь Роберт устроил охоту на оленей в своих лесных угодьях. Затем несколько дней были посвящены рыцарским турнирам. Князь Антиохийский принимал активное участие в поединках, будучи человеком недюжинной силы и тигриной ловкости. Никому из французских и немецких рыцарей так и не удалось выбить его из седла.
Василий не утерпел и тоже бросил вызов повелителю Антиохии.
Облачившись в черные латы, подаренные ему Фридрихом Швабским, и выехав на поединок на вороном коне, Василий сразу получил прозвище Черный Рыцарь.
Князь Антиохийский гарцевал на белом коне, а сам был в красных доспехах. Разъехавшись в стороны, два всадника погнали коней навстречу друг другу.
Перед Василием мелькнула голова белого жеребца с металлическим налобником, промелькнули красный треугольный щит и глухой шлем князя с узкими прорезями для глаз. Удар страшной силы подбросил Василия в воздух, на миг перебив ему дыхание. Небеса и солнце вдруг провалились во тьму.
Очнулся Василий на земле.
К нему подбежали Костя, Фома и Худион. Друзья помогли Василию встать на ноги, сняли шлем с его головы.
– Как он тебя! – с сочувствием промолвил Худион, поддерживая Василия. – Руки-ноги целы?
– Целы, – небрежно ответил Василий и тут же сморщился от боли.
Левая рука не слушалась его.
Друзья увели Василия с солнцепека под навес, где рыцари готовились к поединкам. Там они сняли с него панцирь и кольчугу, осмотрели руку и плечо.
– Ключица сломана, – покачал головой Худион.
Клотильда окружила раненого Василия самой нежной заботой. Как и все знатные женщины из свиты королевы, она жила в цитадели неподалеку от княжеского дворца.
Дружинники, навещавшие Василия, дружелюбно ворчали:
– Не скоро до тебя доберешься, брат, кругом рвы и башни. Стража и железные решетки на каждом шагу. Узники так не живут, как живет в своей крепости князь Антиохийский.
Когда повеяло весной, пришло известие, что в приморском городе Акре высадилось войско короля Конрада. Почти одновременно с этим известием в Антиохию прискакал посланец от иерусалимского короля. Балдуин призывал крестоносцев и князя Антиохийского двигаться к городу Назарету, возле которого стояли станом войска Балдуина, собираясь выступить в поход на Дамаск. Туда же, к Назарету, намеревался подойти и германский король.