Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец
Шрифт:
– И все-таки я отказываюсь! – упрямо сказал Василий. – Господь сотворил человека по своему образу и подобию. Оскопление есть осквернение творения Божия и насмешка над Вседержителем!
– Не кощунствуй, дружок. Ты не знаешь всего. Я скажу тебе по секрету, что таким способом василевс желает спасти тебя от смерти, коей добивается для тебя та знатная матрона, в доме у которой ты оставил Божественного.
– Лучше смерть, чем такие почести! – проворчал Василий.
– Вот неразумный! – всплеснул руками Волумниан. –
– Мне не нужны власть и богатство, полученные такой ценой! – рявкнул Василий прямо в лицо Волумниану.
В нем закипала ярость.
Волумниан перепугался. Попадать под горячую руку этого могучего русича ему совсем не хотелось.
– Хорошо, хорошо, дружок! – залепетал Волумниан, поднявшись с кресла и пятясь к двери. – Я передам твои слова василевсу. Император милостив, быть может, ты получишь другую должность, коль эта тебе не подходит.
Однако, оказавшись у дверей, евнух заговорил по-другому:
– Ты все равно получишь благо, от которого столь рьяно отказываешься, упрямец! И впоследствии ты будешь благодарить за это Божественного!
Волумниан несколько раз хлопнул в ладоши.
В комнату вбежали четверо темнокожих молодцев в набедренных повязках, с медными браслетами на мускулистых руках. Они в ожидании уставились на Волумниана.
Почуяв недоброе, Василий медленно поднялся со стула и сдернул с себя плащ.
Волумниан небрежно ткнул пальцем в русича:
– Тащите его туда, где у нас из мужей делают евнухов.
Чернокожие гиганты молча бросились на Василия.
На глазах у пораженного Волумниана Василий сильнейшим ударом кулака оглушил одного из нубийцев, затем сломал шею другому, а третьему вывихнул руку в плече. Четвертому нубийцу Василий размозжил голову о стену, забрызгав все вокруг кровью. Это страшное зрелище сопровождалось дикими воплями и стонами несчастных нубийцев, всей мощи которых не хватило даже на то, чтобы разорвать рубаху на новгородце.
Волумниан кинулся бежать, сзывая отовсюду дворцовую стражу. Он осмелел только тогда, когда около него собралось полтора десятка рабов-служителей и эскувитов, дворцовых стражников.
В одном из коридоров дворца образовалась свалка – это рабы и стражники пытались скрутить русича. Вокруг бегал Волумниан, крича, чтобы новгородца не убивали, ибо он нужен василевсу живым.
Василий же жаждал смерти, понимая, что иного выхода у него нет. В руке у Василия оказался меч, отнятый им у одного из стражей. Он без пощады наносил удары мечом направо и налево. Кровь убитых и раненых рабов и стражников окрасила мозаичный пол. Эскувиты тоже схватились за оружие, не слушая предостерегающих воплей Волумниана. Рабы в страхе разбегались кто куда. Подбежавшему военачальнику Василий мастерским ударом снес голову с плеч и завладел
Орудуя двумя мечами, Василий стал пробиваться туда, где, по его представлению, должен был находиться выход из дворца. Свирепый вид русича в забрызганной кровью рубахе, его безжалостные глаза, сверкающие клинки у него в руках заставляли эскувитов держаться на расстоянии от столь опасного противника. Самые храбрые из стражников приняли смерть от мечей Василия.
Наконец сила одолела отчаянную доблесть одиночки. Израненного, но еще живого Василия проволокли по ступеням в холодный подвал, где содержались узники. Там его оставили лежать на грязной, изъеденной мышами соломе.
Бирюзовые воды Волхова ласково покачивают легкий челн, на корме которого восседает Василий с веслом в руках.
Журчат водяные струи под лопастью короткого весла.
Солнце слепит Василию глаза. Шуршит на ветру камыш.
В небе кувыркаются юркие ласточки.
У самого берега стоит девица по колено в воде, в мокром, прилипшем к телу сарафане. Девица вся в тине, зеленые водоросли запутались в ее распущенных русых волосах. Стоит она лицом к лесу, спиной к реке и не замечает челнок Василия.
Василий перестал грести. Челн замедляет свой бег совсем близко от девицы. Василий знает, что это Борислава. Он негромко окликнул ее.
Девица будто не слышит его.
«Борислава, я хочу забрать тебя в мир живых», – чуть громче повторил Василий.
Девичья фигура медленно обернулась.
Василий невольно вздрогнул – перед ним оказалась Любава!
«Не дождалась я тебя, Вася. Прости! – промолвила Любава со слезами на глазах. – Истомилась я по тебе, исстрадалась!..»
Закричал Василий от отчаяния и… очнулся от тяжкого забытья.
Вокруг мрак и холод. Глухая тишина подземелья.
Василий свернулся калачиком, сгреб на себя побольше соломы. От увиденного им сна веяло родиной и теплом. Вот только Любава… Неужели и она руки на себя наложила? Нет, не может быть! Это бред! Наваждение! Василий гнал от себя дурные мысли.
Сколько времени Василий томится в темнице? День… два… три?
А может, больше?
Василию несколько раз приносили еду. Дважды приходил лекарь с какими-то пахучими снадобьями. Кто-то еще заглядывал сюда…
В голове у Василия путались мысли, видать, сильно его огрели щитом по затылку.
«Прав был Потаня, зря я его не послушал!» – сердито думал Василий, ворочаясь в соломе.
Вдруг рядом прозвучал негромкий язвительный голос Потани:
– Захотелось воробью вровень с коршуном полетать, мол, чем я хуже! Долго опосля вольный ветерок играл перышками воробьиными, а коршун кружил в вышине и ждал, кто еще дерзнет взлететь к нему в поднебесье.
Василий вздрогнул и сел, прижавшись спиной к стене.