Легендарный
Шрифт:
– Вот.
– он толкнул несколько развернутых листков на которых был написан вывод комиссии по случившемуся. Я слегка наклонился вперед, пробежался глазами по словам и уже по первым строкам догадался, что меня ждет в скором времени.
– Ты понимаешь что здесь написано?
Я утвердительно кивнул головой, после чего инструктор полез в карман и вытащил оттуда коротенькую продолговатую деревяшку сантиметров четыре в длину и около сантиметра в диаметре, после чего передал ее мне.
– Это тебе пригодится. Считай меня зверем, но мне не доставит удовольствие то, что я буду делать завтра.
После этого он вышел из комнаты и
– Восемь!
– кричал кто-то из зала и свист ядовитой змеи опять разрезал воздух.
– Девять!
И снова все повторилось.
– Десять!
– Одиннадцать!
– Двенадцать!
После чертовой дюжины я потерял сознание. Оно провалилось в другой мир, где боль и страх, слезы и мольбы о помощи ушли на второй план. Здесь было тепло, спокойно, здесь я чувствовал себя как дома, как в той металлической утробе, где как мне казалось каждый сиб ощущал полную, если не сказать абсолютную безопасность. Лишь изредка разум поднимался из омута небытия, подталкиваемый на поверхность болезненными укусами змеи, чтобы опять, едва вынырнув, погрузиться вновь. Она извивалась, металась из стороны в сторону, как жадный зверь выискивая лазейку для удара, и с новой силой впивалась в еще не огрубевшую кожу, вырывая и откусывая кусочки кожи.
Церемония наказания закончилась в девять, когда отбой всем группам был объявлен по громкоговорителю, установленному рядом с бараком. Мальчики и девочки, повзрослев раньше обычного, прошли мимо меня ровным строем, даже не посмотрев, после чего погрузились в специальный пассажирский транспорт и умчались далеко вперед, обратно к своим ржавым койкам, где теперь стало слишком много свободного места.
– Ты кричал и это было страшно.
Света разбудила меня и в туже секунду попросила у меня прощения. Спина адски болела и огненная волна боли, появлявшаяся каждый раз стоило мне только резко пошевелиться, пробежалась вдоль всего корпуса.
– Ты была там? Я думал, что ты в лазарете.
Мне удалось устроиться так, чтобы можно было разговаривать. Свет не горел, в бараке было жутко холодно и ветер, дувший здесь почти каждый день, свистом проносился вдоль стен. Остатки сиб-группы, которая к этому моменту поредела на несколько человек, мирно спали у себя на кроватях. Марина и Виталий покинули планету днем ранее, не выдержав проверки на стрельбище и получив на ней тяжелые ранения, Дилон и Таня ушли следом за ними. Что случилось я так и не смог выяснить - никто не хотел говорить об этом. Антон молчал, лишь отмахиваясь от вопросов, а Леха Никитин и вовсе попросил не заводить разговоров на эту тему, недвусмысленно намекнув на нежелание оказаться на лобном месте.
– Что случилось на полигоне?
– спросил я, держа ее руку и всматриваясь в лицо.
– Я не знаю, - ответила она.
– Я пыталась его удержать, но... но как-то все получилось не так.
Света задрожала и вместе с ней задрожали и стены, вибрировавшие от налетевшей воздушной стихии. На мгновение внутри все затрепетало и казалось еще несколько секунд и ветер сорвет кровлю и разнесет все к чертовой матери, оставив группу на открытом воздухе.
Но все обошлось. Стихия утихла, умчавшись куда-то далеко, стены остались на месте.
– Мне сказали, что ты был там, когда инструктор
Я кивнул головой, стараясь меньше двигаться и не вызывать боль в спине.
– Зачем, дурачок? Был же приказ.
– Я не знаю, - пожал плечами и потянул ее руку на себя.
– Мне показалось, что я должен был быть там.
– Но тебя высекли за это.
– Да, правда.
– Тебе было больно?
– Очень. Мне до сих пор больно.
Она положила вторую руку поверх моей и подняла к своим губам. Впервые за долгое время и почувствовал прикосновение губ человека, который мне был не безразличен. И хоть каждый из нас видел во всем этом что-то свое, ценность последнего прикосновения для меня оказалась непередаваемой.
– Спи. Завтра он снова будет здесь.
– сказал Света и ушла к себе.
Но завтра наступило намного раньше, чем казалось в тот момент. Вызов поступил почти в три с половиной ночи и приказ четко указывал на то, кто и когда должен был появиться у инструктора в кабинете.
Я поднялся со своей кровати, держась руками за ржавые поручни и пытаясь как можно быстрее надеть форму и проследовать путем, давно изученным наизусть. Теперь ни ветер, ни буря, ни что либо другое просто не могли сбить меня с пути. За то время, что все мы находились на планете-полигоне, каждый из нас до метра изучил маршрут до здания инструктора, где тот прибывал все свободное от службы время. Чуть левее от дороги и сразу вперед не глядя на бурю и песок. Прямо до упора и потом налево. Спустя какое-то время, двигая ногами так быстро как это было возможно в том состоянии, что я находился сразу после наказания, мне удалось достичь цели хотя и опоздав на несколько минут.
В дверь никогда не стучали - дурной тон. Инструктор все равно видел кто и когда к нему приходил. Может это было чутье, а может все дело в камерах, висевших чуть выше у самой крыши и тихо поглядывавших на всех и каждого, проходившего рядом с домом.
В это время он не спал. Она вообще пытался спать как можно реже, напоминая нам о том, что жизнь пилота и без того скоротечна и нечего тратить столь драгоценное время на сон.
Инструктор взглянул на меня, потом приказал повернуться и снять куртку, оголив исчерченную красными линиями спину.
– Ты с достоинством выдержал наказание, - сказал он, разглядывая изрезанную кожу.
– Похвально. Я ожидал немного другого.
Потом повернулся на своем кресле и продолжил говорить, но уже не обращая внимания на меня.
– Ты можешь сесть, я подготовил для тебя стул.
И правда. Рядом с выходом стоял небольшой деревянный стул, сбитый наспех кем-то из других сибов.
– Это вольняги. Их работа. Как это часто бывает - грубо, некачественно, непрофессионально. Иногда, думая над всем тем, как жило наше общество раньше, я поражаюсь, что мы смогли достичь высоких успехов в строительстве государств и мира, управляемые такими людьми.
На последнем слове он сделал особенный акцент, выждав несколько секунд и продолжив.
– Вы здесь уже месяц и нам есть кое-что обсудить. Сядь.
Я наконец сел, как он и велел мне. Попытался расслабить спину, но она все равно адски болела, давя нестерпимой болью вдоль всего позвоночника.
– Должен признать, - начал инструктор все так же сидя ко мне спиной, - ты несколько удивил меня. Сначала там, у поваленного робота, тогда я даже на секунду пожалел, что не прострелил тебе голову, потом второй раз - на лобном месте.