Легендарный
Шрифт:
– "Саркаститовые высоты" - конечная станция моего жизненного пути. Я прекрасно знаю, что отсюда уже не выйду. Так что...
– Ладно, - подытожил офицер, у нас еще много времени, чтобы обсудить и эти нюансы.
Потом он сделал еще несколько заметок и вышел из-за стола, направившись к дверям, где его встретил охранник с нижних этажей. Он доложил ему о состоянии охранных систем и еще о чем, что я пропустил мимо ушей, закрыв глаза и вспомнив тот самый момент, когда реактор машины Светы взорвался а разорвал боевой мех на куски.
VI
В ночь перед расселением
– Это наш последний день как сиб-группы, - начала Леха Никитин, сложив руки на груди и потом вытянув их в центр.
– Завтра мы станем другими.
Кто-то из присутствующих положил свою руку поверх его, потом этот же жест повторили все до единого и в самом верху оказалась моя рука, накрывшая ладонь Светы.
– На Аттестации мы станем врагами друг другу. Мне сложно представить как там все будет происходить, но знайте, вы всегда останетесь моими братьями и сестрами.
– Даже когда будешь стрелять в них?
– вдруг вклинился в разговор Виктор. Затем шагнул вперед, выйдя из тени слабоосвещенного угла и громко расхохотался.
– Детишки. Вы сами не понимаете что делаете. Нет больше никакой сиб-группы. Нет больше братьев и сестер. Скоро мы станем за штурвал боевых машин и начнем стрелять друг в друга. Вот ты, - он указал на Войтенкова, смотревшего на Виктора с опаской, - толстяк, что ты собираешься делать, когда кто-то из них наведет на тебя свои орудия?
Антон промолчал.
– Или ты, - теперь он указал на меня, - он выставит тебя против Светы и заставит убить ее. Ты ослушаешься, а? Скажешь, что не будешь этого делать.
– Не твое дело.
– Конечно, - он вернулся обратно в тень и уже оттуда сказал свои последние слова, после чего замолчал.
– Мне плевать на всех вас и на то, кем вы себя возомнили. Плевать на ваши клятвы, обещания и обеты. Когда наступит Аттестация я сделаю все, чтобы мой противник сгорел первым. Неважно, кто будет против меня - он умрет сразу.
"Круг" замолчал и страх проник в душу каждого из нас. Виктор ненавидел нас всех, хотя и был частью каждого из нас. Все мы были маленькими частичками огромного паззла, но далеко не каждый хотел складываться и становиться частью чего-то общего, предпочитая быть другим и уйти в сторону.
– Пусть все случится как и должно, - тихонько, почти шепотом сказала Света, потом повернулась ко мне лицом и положила свои руки мне на плечи.
– Поклянись перед всеми, что ты не дрогнешь на Аттестации.
– Я постараюсь.
– Если нам суждено выйти друг против друга, не бойся стрелять в меня.
– Что ты такое говоришь?
– Потому, что я сама не смогу сделать этого. Я не смогу выстрелить в тебя. Ты
Я тут же вспомнил слова инструктора, сказанные в тот день в его доме.
– Не могу даже представить тебя кем-то другим, кроме как воином, - продолжала Света, все еще держа свои ладони на моих плечах. Она смотрела на меня и в ее прекрасных глазах было что-то больше, чем просто симпатия. Красивое лицо напоминало мне о матери, которую я никогда не видел. Характер девушки говорил о том, что наш предок был таким же добрым и ласковым, похожим на нее. Все девушки в сиб-группе унаследовали от матери нечто подобное, но только в Свете все это нашло максимальное отражение, чем влекло к себе еще сильнее.
– Я не смогу выстрелить в тебя. Да и какой из меня воин, если я даже не в силах переступить через себя.
Потом она опустила руки и зашагала к своей койке, где уже были собраны вещи и несколько рюкзаков - малых и больших, аккуратно стоявших в углу. Она легла на голый матрас, накрывшись "ветровкой", после чего заснула. Остальные члены "Круга" последовали ее примеру, разойдясь каждый по своим местам и укладываясь спать.
Я все думал над этими словами. Почти битый час, когда все внутри казармы уже давно спали крепким сном, я смотрел в черный потолок, на котором еще с самого заселения успел пересчитать каждую царапинку и гвоздь. Думал о том, что буду делать на Аттестации.
В конце концов усталость взяла верх и я провалился в небытие, погрузившись в мир грез, где меня встретили мои старые знакомые. Я видел всю группу. Видел тех, кому не удалось добраться до финишной прямой и которые сошли с дистанции на пути к заветной цели. Они все твердили, что я справлюсь, смогу сделать то, что ждал от меня Инструктор. Он был рядом, стоял немного позади их, привычно держа руку на поясе, где, скрутившись в несколько колец, висела змея.
– Ты ведь не будешь идти против моей воли?
– спрашивал он, выходя из-за спин остальных сибов.
Я крутил головой, что-то говорил. Рот открывался, но слова почему-то растворялись в воздухе, превращаясь в неразборчивое мычание.
– Не подведи меня, кадет, не подведи.
Утро нас встретило криком солдат. Дверь с треском слетела с петель, упала на пол и разлетелась на несколько частей. Двое крупных солдат вбежали вперед и, проникнув вглубь казармы, стали переворачивать еще сонных кадетов прямо вместе с кроватью.
– Подъем!
– орал инструктор, триумфально войдя в сопровождении оставшихся у дверей солдат.
– Время кардинальных перемен!
Я вскочил со своей койки, схватил на автомате сумку с вещам и в числе первых покинул казарму, спешно поглядывая по сторонам и пытаясь отыскать там Свету. Вскоре появилась и она. Остальные, кто проспал неожиданный визит инструктора, вышли последними. Среди них был и Войтенков, неуклюже топая со своими пожитками, прижимая к груди куртку и старые сапоги.
– Выкинь!
– кричал офицер на Антона, - они тебе уже не понадобятся.
– Потом вырвал обувь из его рук и выбросил в сторону. Потом приказал остальным сибам оставить вещи на земле.