Легенды и сказы лесной стороны

Афоньшин Сергей Васильевич

катилась, к морю воды несла, только горе и беды ни-

зовской земли сбыть не могла. А за Волгой при устье

речки Сундовика на горах чернел остов выжженной

крепости. Кем, каким ворогом растоптана укрепа на

грани низовской земли? Княжичами нижегородскими

при помоге басурман — булгар да татар.

Не по дням, а по часам росла сосново-дубовая оби-

тель у Желтых вод при устье речки Керженки — оби-

тель гонимого мятежного чернеца Макария

с братией.

Радовался Семен Позолота новой жизни своего по-

братима. И думал о том, как будет расти и укреплять-

ся эта обитель инока Макария от даров руки разбой-

ничьей. Лишь бы стояла эта монашья братия против

ненавистного гнета басурманского да не служила

боярам, что головой запродались ордынцу проклято-

му. А он, атаман Позолота, их в беде не оставит. Бу-

дет чего отсыпать в копилку-кружку монастырскую

опричь того, что у Темной заводи на Керженке захо-

ронено. Не скупись, игумен Макарий, серебру да зо-

лоту и мертвый послужит!

На берег Волги выходил атаман Сарынь Позоло-

та и оком соколиным грозился вверх и вниз по могу-

чей реке. Как тигр, на водопойной тропе затаившись,

он будет поджидать на этой большой дороге-реке бо-

гатых и знатных басурман и ненавистных бояр, хан-

ских угодников. А матушка-Волга, она много знала,

далеко вперед времени глядела, но над задумкой по-

братимов не насмехалась. Послужит им сколь послу-

жится, коли задумали они для низовской земли дело

доброе, честное и смелое.

Опять один остался старец Аксен. Вокруг своей

закутки бродит, кряхтит, покашливает, незваных гос-

тей вспоминает. «А пусть поплавают, на новых мес-

тах поживут, горем и радостью, удачей и бедой поте-

шатся. Не один раз вспомнят закутку Аксенову, опять

побывают. Святу месту не быть пусту. От озорного*

боярина да басурмана не только что на Узолу, на

саму Унжу спрячешься!»

Согнула старость мать Агапею, хозяйку Зачатьев-

ской обители. Давным-давно в монастырь по доброй

воле пришла да по зову самой княгини основательни-

цы. Боярская дочь, в молодости гулливая да распут-

ная, в зрелых летах сплетница да сводница, а под

старость в святую обитель, к божьему порогу посту-

чалась.

Заскрипели врата рая бабьего и впустили греш-

ную с даром богатым. С дорогим-то вкладом и в

монастыре не всухомятку

живут: и тешатся, и винцо

заморское пьют.

В миру сама гуляка да распутница, а в старости

черница и ханжа, злыдня на все красивое и доброе,,

что в людях есть, мать Агапея молодых послушниц

да черниц заживо загрызала, на вольный свет взгля-

нуть, ветерком свежим дохнуть им не давала. Вот

Олена воеводина, птаха вольная да смелая, попала

послушницей в ее клетку душную. И с первых же

дней возненавидела Олену карга Агапеюшка, готова

была ее слопать глазами зелеными, придушить зуб-

ками желтыми, съесть, как кошка старая касатку-

ласточку.

Ходит, бродит по двору старая Агапеюшка, стучит

посохом, а посошок повыше ее головы. «Долгим-то ба-

тогом подале достану, покрепче, побольнее ударю!»

И боятся ее посоха черницы и послушницы пуще кну-

та и плетки шелковой. Так с посошком она и в цер-

ковушку бредет. Одной рукой крест на цепи золотой

ко груди прижимает, другой на посох опирается. А

посох выше ее головы, а глаза злые да зеленые.

Бродит игуменья по двору монастырскому, подож-

ком стучит, по сторонам глядит. И чудится ей, что

не высоки стены вокруг обители, не крепки ворота да

запоры, широки оконца в кельи, ненадежны решетки

железные, легки ставни оконные. А обитель ее к Вол-

ге крайняя, к лихим заволжским людям ближняя. Не

хитро вольным людям через стену перевалить и всех

монашек как кур передавить да и забрать сокрови-

ща, что годами накоплены.

Не одиново распоряжалась Агапеюшка корен-

ного кузнеца-умельца из Кувыльного оврага позвать.

Но кузнецы, как сговорясь, одно в ответ: «Повреме-

нила бы, мать игуменья. Не вернулся еще из отлучки

главный умелец по решеткам, замкам да запорам. Вот

как объявится, и устроит все. А со стороны, кого по-

пало, не нанимала бы. Чай, помнишь, как один мо-

лодец по городу ходил и запоры со звоном дуракам

подлаживал!»

Ну вот ждала так мать Агапея и дождалась нако-

нец. Постучался в ворота дубовые кузнец-молодец,

рожа, как у цыгана, немытая да прокопченная, одеж-

ка в дырах, окалиной в кузнице прожженная, только

и видно из-под копоти, что глазами смел да волосом

русоват. А так по всему — из пекла от чертей выр-

вался.

Впустили молодца, и сама Агапеюшка его встре-

тила. А кузнец под ее крестное знамение поклонился

и таково первое слово молвил: