Легенды и сказы лесной стороны

Афоньшин Сергей Васильевич

будущего лета. А рыбу в реке ты видел? Это хорошо,

что не видел: рыба во сне — к худому!

Этой зимой Чур охотился по ближним лесным

урочищам и речкам. Бродил за Угольком по куньим

следам, обухом топора стучал по дуплистым деревьям

и, когда потревоженный зверек, покидая теплое гай-

но, замирал на самое короткое время на ветке, чтобы

оценить опасность, Чур успевал его сбить меткой

стрелой. В конце зимы ходил по сугробам на лыжах

за

сохатыми, ночуя там, где застанет ночь, и нако-

нец закалывал утомленного зверя копьем под неисто-

вый лай собаки. И с каждым днем охоты Чур нали-

вался удалью и силой, ловкость его родила удачу за

удачей к тихой радости Кокшаги:

— Это она, хозяйка Дикой реки, и ее скребок по-

могают тебе в добыче, посылают удачу и счастье.

И как хорошо, что я догадалась повесить тебе на шею

медвежий клык для отворота злых духов и всяких

напастей!

Сыну очень хотелось сказать, что носить на шну-

ре у голой груди каменный скребок и медвежий зуб

не очень-то приятно. В мороз от них холодно, а на

охоте, когда надо бесшумно подходить к зверю, при-

ходится придерживать амулет рукой, чтобы кремень

и клык не стучали друг о друга. Но он промолчал,

чтобы не огорчать Кокшагу.

Вот так и прожила осиротевшая семья зверобоя

Черкана до той весны, когда Чуру перевалило за че-

тырнадцать лет, а сестры повыросли и на них уже

начали заглядываться парни. Но Рутка, дочь Шир-

мана, была самой миловидной и смелой девушкой в

племени. И не зря вдова Кокшага таила думку о ней:

«Вот как поразбегутся дочки в разные стороны, научу

Чура, чтобы Ширманову дочку в хозяйки и помощ-

ницы позвал. А мне, старой вороне, и на покой пора!»

2

В середине лета, когда поспела в лесу всякая яго-

да, а пчелиные соты наполнились медом, началась у

медведей бродячая пора, шальная и драчливая. Одна

буйная медведица повадилась в селение ходить, страх

на людей наводить. Старых и малых по избам заго-

няла и, ловко от собак обороняясь, по селению хо-

зяйкой бродила. И не успевали люди за топоры да

рогатины взяться, как она в лесу пропадала. Всем по-

нятно стало, что дело худо кончится, примется озор-

ной зверь за людей да за скотину.

Первой в лапы медведицы попала корова богатея

Ширмана.

Разгневался старик, не столько на зверя, сколь на

незадачливых следопытов:

— Видно, не стало в нашем племени смелых охот-

ников, чтобы встретиться с медведицей! Теперь она,

крови отведавши, за людей примется!

И

принялась бы, но не успела. Пока Чур оттачи-

вал отцовское копье-рогатину, Кокшага кожаный

мешочек сшила, скребок да медвежий клык в него

положила и опять на грудь сына повесила, бормоча

слова непонятные против злых духов и оборотней. По-

том в раздумье посидела, пригорюнившись. «Сын мо-

лод и неопытен, хватит ли силенки, чтобы сразить ко-

пьем медведицу?» Пошла в сени, достала из угла

железину, на пятиконечный якорек похожую, очисти-

ла ее от ржавчины и сыну подала.

— Это придумка моего отца, твоего дедушки. С

этой распоркой он на любого медведя смело ходил.

Только надо уметь зверя на дыбы поднять и втолк-

нуть ему в пасть эту железину. Как схватит он ее в

ярости, так не выплюнет! А хозяйка Дикой реки в

смелом деле тебя не забудет!

По совету матери Чур обернул коварную распор-

ку ветхим тряпьем, взял копье да лук охотничий и

отправился ждать медведицу. Вот спряталось на ночь

солнышко, и пришла крадучись к зарезанной корове

косолапая гостья, есть-пировать, пир довершать. Тут

Чур из засады в медведицу стрелу метнул и во весь

рост поднялся, чтобы видел зверь, кто ему боль при-

чинил. И пошел навстречу ревущей медведице с ко-

пьем-рогатиной в правой руке, а в левой — железина.

Редко бывает добрым дикий зверь медведь, а тут,

со стрелой в боку, совсем в ярость ударился, заревел

и на дыбы поднялся. Не испугался Чур и ловко всу-

нул острую распорку в пасть медведицы. Как сундук

захлопнулись ее челюсти. Поздно поняла косолапая,

что не за руку цапнула охотника. Тут острая рога-

тина ей под ребра впилась и достала до самого мед-

вежьего сердца.

С восходом солнышка Чур принялся за свежева-

ние заколотой медведицы, а Кокшага высвободила из

пасти зверя распорку, промыла ее, насухо протерла и

спрятала до поры до времени. Поглядеть, как Чур

снимает шкуру со страшного зверя, собрались и ста*

рые и малые. Только скряга Ширман сидел дома,

словно в селении ничего не случилось. Зато его жена

Ширманиха шепнула на ухо дочке:

— В когтях шалой медведицы большая приворот-

ная сила! Иди, Рутка, выпроси у этого парня кого-

ток медведицы!

Вот прибежала девушка, протиснулась сквозь на-

род, обступивший охотника, выбрала время и тихонь-

зсо сказала:

— Послушай, Чур, не подаришь ли мне один ко-