Легенды о Христе (с илл.)
Шрифт:
Долго смотрела старуха на надвигающиеся толпы и на длинные ряды палаток. Затем она обратилась к ехавшему рядом молодому римлянину:
– Должно быть, Сульпиций, весь народ пришел в Иерусалим?
– Это так и есть, – ответил римлянин, которого Тиберий назначил сопровождать Фаустину, потому что он несколько лет жил в Иудее. – Они празднуют теперь большой весенний праздник, и в это время все, и стар и млад, направляются в Иерусалим.
Фаустина на мгновение задумалась.
– Я рада, – сказала она, – что мы прибудем
– Ты права, Фаустина, – ответил римлянин, – он, вероятно, в Иерусалиме. Это действительно милость богов. Как ты ни крепка и ни сильна, ты можешь все же считать себя счастливой, что тебе не придется совершить в поисках пророка далекое и утомительное путешествие в Галилею.
Затем он подъехал к проходившим мимо путникам и спросил, не знают ли они, не в Иерусалиме ли пророк из Назарета?
– Мы видели его там каждый год в это время, – ответил один из них. – Наверно, он и в этом году пришел туда, потому что он богобоязненный и праведный человек.
Какая-то женщина протянула руку и указала на холм, лежавший на восток от города.
– Видишь ты, – сказала она, – горный склон, поросший масличными деревьями? Там обыкновенно галилеяне раскидывают свои палатки, и там ты можешь получить самые верные сведения о том, кого ищешь.
Они продолжали путь и спустились по извилистой тропинке в глубину долины, затем начали подниматься на гору Сион, чтобы, достигнув вершины ее, войти в Иерусалим.
Круто поднимавшаяся дорога была здесь ограждена низкими стенами, на которых стояло и лежало бесконечное множество нищих и калек, просивших у путешественников милостыню.
Во время этого медленного подъема одна иудейка подошла к Фаустине.
– Смотри, – указала она ей на одного нищего, сидевшего на стене, – это галилеянин. Я припоминаю, что видела его среди учеников пророка. Он может сказать тебе, где тот, кого ты ищешь.
Фаустина с Сульпицием подъехали к указанному человеку. Это был бедный старик с длинной седой бородой. Лицо его загорело от знойного яркого солнца, и руки его были в мозолях от работы. Он не просил милостыни, а напротив, казалось, до того был погружен в свои печальные думы, что даже не взглянул на подъехавших всадников.
Он не слышал заговорившего с ним Сульпиция, и тот должен был несколько раз повторить свой вопрос.
– Друг мой, мне сказали, что ты – галилеянин. Прошу тебя, скажи мне: где могу я найти пророка из Назарета?
Галилеянин весь вздрогнул и посмотрел как обезумевший. Когда он наконец понял, чего хотят от него, он пришел одновременно в гнев и в ужас.
– О чем ты говоришь? – набросился он на римлянина. – Почему ты меня спрашиваешь об этом человеке? Я ничего
Тут иудейка вмешалась в разговор.
– Ведь я же сама видела тебя с ним, – сказала она. – Не бойся и скажи этой знатной римлянке, которая дружна с императором, где ей скорее найти пророка.
Но испуганный ученик пророка все более и более раздражался.
– Не сошли ли сегодня все с ума? – воскликнул он. – Или в вас вселился злой дух, что все, один за другим, подходят ко мне и спрашивают о пророке? Отчего никто не хочет мне верить, когда я говорю, что не знаю пророка? Я пришел не из его города и никогда его не видел.
Его возбуждение привлекло к нему общее внимание, и несколько нищих, сидевших на стене рядом с ним, тоже начали оспаривать его слова.
– Конечно, ты принадлежал к его ученикам, – сказали они, – мы все знаем, что ты пришел вместе с ним из Галилеи.
Но он поднял руки к небу и воскликнул:
– Я сегодня не мог остаться в Иерусалиме из-за него, а теперь меня не хотят оставить в покое и здесь, среди нищих! Почему вы не хотите мне верить, когда я говорю, что никогда его не видел?
Фаустина отвернулась, пожав плечами.
– Поедем дальше, – сказала она. – Этот человек безумный. От него мы ничего не узнаем.
И они продолжали взбираться на гору. Фау стина была уже в двух шагах от городских ворот, когда иудейка, желавшая помочь ей найти пророка, крикнула старухе, чтобы она придержала коня. Фау стина остановилась и увидела, что совсем у ног лошади лежал на земле человек. Он распростерся в пыли дороги, как раз на том месте, где было особенно тесно, и то, что его еще не раздавили животные и люди, следовало считать чудом.
Человек лежал на спине, с устремленным вверх потухшим, ничего не видящим взором. Он не двигался, хотя верблюды ступали около него своими тяжелыми ногами. Он был бедно одет и к тому же перепачкался в пыли и грязи. Он так посыпал себя песком, что, казалось, будто он хочет закопаться, чтобы легче было его раздавить или переехать.
– Что это значит? Почему этот человек лежит на дороге?
В это мгновение лежавший начал окликать путешественников:
– Будьте милостивы, братья и сестры, гоните на меня ваших вьючных животных и лошадей! Не обходите меня! Растопчите меня в прах! Я предал невинную кровь. Растопчите меня!
Сульпиций взял лошадь Фаустины за повод и отвел ее в сторону.
– Это – кающийся грешник, – сказал он, – не останавливайся из-за него. Это странные люди, пусть идут они своей дорогой.
Человек же, лежавший на дороге, продолжал кричать:
– Ступите ногами на сердце мое, пусть верблюд продавит мне грудь, а осел вонзит копыто в глаза мои!
Но Фаустина не в силах была пройти мимо несчастного, не попытавшись заставить его открыть глаза и взглянуть.
Она все еще стояла около него.