Легенды Оромеры. Великий Орёл

Игнатьев Александр

– Конечно. Так гораздо симпатичнее.

– Только невкусно.

Луиза не обратила на бурчание дочери никакого внимания, спор этот происходил не в первый раз и был, наверняка, не последним.

– Так что с белком для растущего организма?

– Я компенсирую его в течение дня, например, устроив перекус, скажем, незадолго до полудня.

– Хорошо. В таком случае рекомендую взять с собой вот этого чудного сыра и употребить его сразу после занятий с господином Амбюшюром, который будет ожидать тебя в малом бальном зале уже через тридцать четыре минуты. После занятий не забудь переодеться.

Эмилия наморщила нос –

преподаватель танцев Анри Амбюшюр никак не входил в число ее любимых. Он не ругался непонятными словами, как преподаватель естествознания, не стучал карандашом по пальцам, как преподаватель музыки, но умел так посмотреть, что юная и, в общем-то неплохо двигающаяся девушка сразу начинала себя чувствовать коровой. Да-да, той самой, товарки которой только что мычали за окном. Мама между тем продолжала:

– Следом у тебя урок с господином Барнсом. Подберите букет в большую столовую, что-нибудь попышнее. После обеда поможешь отцу с конторскими книгами, вечером ожидаем визит Патрика и Леопольда.

Эта новость Эмилию одновременно и обрадовала и огорчила: она настолько же любила веселого и забавного дядю со стороны отца Патрика, насколько терпеть не могла чванливого третьего их брата Леопольда. Три сына длинноногой красавицы Матильды, в более чем солидном возрасте еще сохраняющей ясность ума и крепость тела настолько, что пару раз в год выезжала на верховую охоту, были все разные и по характеру, и по внешности.

Окончив завтрак, Эмилия все-таки направилась в малый бальный зал, где два часа подряд совершенно честно пыталась запомнить, с какой же ноги, черт ее побери, делать шаг в третьем туре конского бранля, а с какой в четвертом. Преподаватель показывал раз за разом, постукивая тростью о вощеный паркет, Эмилия старалась, подскакивая, проворачиваясь на одной ножке и каблучками выбивая пыль из щелей, но через два часа мучений господин Амбюшюр объявил урок законченным и, возводя руки к небу, громогласно поведал потолку, что когда придет время учить эту девочку свадебному маршу, он либо уволится, либо повесится.

Разгоряченная и взмокшая Эмилия влетела в свою комнату, на ходу расстегивая пуговицы. На кровати уже лежало другое платье – серое, в узкую розовую полоску, с широким фартуком. Единственным украшением наряда был вышитый шелком вензель рода на кармане, потому что дневные рабочие платья должны быть мерилом скромности и пунктуальности. Как платье может являться мерилом пунктуальности – Эмилия не понимала, скромности еще ладно. На столике стоял подносик с перекусом, пришедшимся как раз вовремя, проголодавшаяся после танцев девушка в мгновение ока смела и хлеб с сыром, и зелень. Пора было идти в оранжерею – садовник уже ждал ее.

Занятие с господином Барнсом прошло не в пример приятнее – вместе они пересадили захворавший розовый куст, удалив с корней большого толстого червяка.

– Смотри, Милочка, червяк впился в самую середину, сейчас мы его вытянем и выкинем на задний двор, в компост, ему там самое место, пусть новую землю нам под фиалки готовит, - добродушно гудел пожилой мужчина, осторожно поддевая извивающегося червяка двумя пальцами, - Хочешь подержать?

Вытянувшая шею Эмилия замотала головой и слегка попятилась – червяк был голым и скользким, было даже противно представить, как он будет касаться ее кожи. Так что непрошенного квартиранта садовник отнес сам. Потом они вместе нарезали для букета дюжину кремовых роз и целую охапку аспарагуса,

усеянного мелкими зелеными бусинками плодов. Все это богатство Эмилия отнесла в большую столовую и установила в напольной высоченной вазе, тщательно расправив помявшиеся по дороге листики.

К обеду приехал папа, с утра успевший побывать на дальней ферме, где осматривал поголовье народившихся ягнят. Одного из них, маленького и слабого, решили выбраковать, и Генри привез его к ужину, притороченного к седлу. Всего этого Эмилия, исполнявшая ритуальное повисание у отца на шее, не видела, Генри считал, что осознание прямой связи бегающего и блеющего очаровашки и нежного антрекота должно прийти как можно позже. Повисев на высоченном отце и получив свою долю тисканий, Эмилия распорядилась накрывать на стол, потому что мама уехала с визитом к подруге и ответственность за трапезу ложилась на девушку. За обедом она выслушала рассказ о Вольчьем логе, в котором водились волки, и круглый год было тенисто и тихо.

– Папа, ведь волки нападают на стадо, почему бы их не прогнать оттуда?

Генри усмехнулся:

– Потому что им некуда будет пойти, все подходящие места заняты другими семьями волков. И потом, посмотри, за год они нападают на стада не больше десяти раз. А кушать им надо каждый день. Что они едят остальное время?

– Зайцев, - уверенно ответила девушка, она знала это, в книжке совершенно точно было написано.

– Правильно, зайцев. А зайцы что едят?

– Капусту.

– А где они берут капусту?

– На огороде, - Эмилия призадумалась. Оказывается, вредные волки тоже зачем-то нужны.

– Правильно, - подтвердил папа, - вот тебе на завтра задание: найди и прочитай статью «О круге жизни или о великом превращении трав и злаков в плесень». Статья в толстой синей книге у меня в библиотеке. Впрочем, пойдем, я тебе ее покажу.

До заката Эмилия помогала отцу. Под диктовку она записывала цифры прихода и расхода ровным округлым почерком в толстую тетрадь с разлинованными страницами. Иногда на кончике пера повисала тяжелая темно-синяя капля, и Эмилия быстренько снимала ее специальной салфеткой. И все чаще поглядывала на часы, стрелки которых приближались к пяти. Ровно в пять Генри прервался чуть ли не на полуслове и скомандовал:

– Все, иди прихорашивайся, к ужину ты должна быть нарядной.

Эмилия подскочила, быстро поцеловала отца в щеку и убежала. На почти полностью заполненной странице тетради расплылось большое чернильное пятно от брошенного пера. Вздохнув, Генри выдрал страницу и стал заполнять ее самостоятельно.

В комнате Эмилию ждали горничная и парикмахер. Наскоро сполоснувшись в налитой ванне, девушка отдала себя в их руки. Ее завертели как куклу, одновременно причесывая и одевая, ей оставалось только попискивать от особо резких поворотов или дернутой пряди.

Через четверть часа все было готово, и горничная с парикмахером удалились. Эмилия с удовольствием поглядела на себя в зеркало, ей всегда нравилось, как эти два человека делали из нее красивую и немного таинственную незнакомку. В пестрые короткие пряди были мастерски пришпилены искусственные локоны, увитые блестящими нитями и уложенные в высокую прическу с открытой шеей. Темно-зеленое платье подчеркнуло золотистый оттенок кожи и янтарь глаз. Довольная, Эмилия покрутилась, оглядывая себя со всех сторон и задумалась, под каким предлогом попросить у мамы купить ей помаду.