Легенды Оромеры. Великий Орёл
Шрифт:
— Даже два.
Мужчины выпили пряно пахнущего напитка.
— Сладко, — сказал старик.
Бобыль улыбнулся, и внутри его зажёгся огонёк мелкой пакости.
Он долил стакан вожака до края и, подняв свой, провозгласил:
— Благодарю тебя, старейший, спасибо, что нашёл время и посетил меня, блудного сына стаи. За твое здоровье, до дна.
Постепенно лицо старого пройдохи краснело. Он всё больше разваливался в кресле и чаще прикладывался к такой ароматной и сладкой воде. После хмельного пива и сытной еды хотелось пить.
— Ты необычный оборотень, Марк. Ты начал жить с боя за нищую самку. Затем, за отдельную жизнь и продолжение рода. Ты мечтал создать на своих землях новую стаю, но боги не одобрили твоего выбора. Не рычи. Ты знаешь, что старый вожак прав.
Лицо
— Теперь ты продолжил шокировать стаю ещё больше. Как бы то ни было, но тебе удалось соблазнить неведомо откуда взявшуюся богатую волчицу. Я увидел. Она из знатных. Только очень крупные кланы так воспитывают своих оборотних... Она независима и всегда имела право голоса. Не знаю, повезло тебе с этим, или нет... Смею лишь надеяться, что ты не позволишь ей обучить своим манерам наших женщин. Я дал ей имя Яга, это значит Ведунья. Таких и уважают и боятся. Не спорь. Я имею право.
Бобыль, уже готовый выкинуть мошенника за ворота, вдруг громко расхохотался. Только вчера, расчесав густые пряди, и, любуясь на своё отражение в только что доставленном медном зеркале, его волчица произнесла: «Ну, форменная Баба Яга, во всей своей красе!», — и легла с ним на такое мягкое и уютное семейное ложе...
Он изучающе посмотрел на старика.
— Что привело сегодня в мой дом столь высокого гостя?
Вожака качнуло, взгляд вильнул в сторону, и он сообщил пространству:
— Змей.
Потом он машинально одёрнул зелёный выходной костюм, разгладил его в месте предполагаемой складки, сыто рыгнул и потянулся за своим стаканом.
— Мне любопытно, как Вы догадались, что это именно Змей? — продолжил допрос выпившего старика Бобыль.
Вожак пожал плечами.
— Ты совершил немало греховных поступков в своей жизни, малыш Марк, твоя сомнительная репутация и твой выбор до поры не волновали меня, но я увидел спутника твоей самки вживую.
Он не Змей. Это щенок драконов, давно переросший первое оборотничество. Присмотрись внимательно. Это не предположение выпившего старика. Рано или поздно, он вынужден будет обернуться, природа возьмёт своё. И тогда, обретя крылья, неуправляемый огнедышащий дракон сожжёт всё вокруг. Мне наплевать на тебя, мне страшно за стаю...
Он криво улыбнулся и позвал дремавшую в коридоре охрану. Пошатываясь, и, прижимая к себе костлявыми пальцами загривок молодого волка, чинно вышел из гостеприимного дома.
На пороге старый мошенник обернулся и, твердо стоя на ногах, почти трезвым голосом сообщил:
— Могу заверить хозяйку дома, что я не заметил, как кто-то стоял с подветренной стороны, после того, как полдня провёл на кухне, готовя обед. Кроме того, с другой стороны, кто-то молодой и костлявый тихо чавкал пирогом, прислушиваясь к моим словам...
Впрочем, Вы всё-всё слышали. Желаю приятного вечера...
Глава 6 ЭМИЛИЯ (О. Лысенкова) Механические чудеса
Лето лишь начинало вступать в полную силу, и утренняя прохлада, притаившаяся на тенистых склонах оврага, заставляла зябко поёживаться, несмотря на бодро карабкающееся к зениту солнце. Игриво встряхивая головой при виде вспугнутой бабочки, Дэвгри рысила по полузаросшей дороге, теряющейся между стройным рядом маисовых всходов и буйными зарослями терновника, обрамляющими поле по периметру. Эмилия покачивалась в седле и думала о дядюшке Оддбэлле. Каких только слухов не ходило в роду про матушкиного младшего брата! Болтали, что он даже учился в Королевской академии в Эдвенчере, после чего и тронулся рассудком — не то от какого-то головокружительного открытия, не то, наоборот, от не менее головокружительного провала. Говорили, будто дом Оддбэлла — это самый настоящий музей всяких технических фокусов, а то и лаборатория, в которой дядюшка самолично эти фокусы придумывает и воплощает в жизнь... Эмилия размышляла, что ведь когда-то, наверное, дядюшку звали вовсе не Оддбэлом. Наверное, у него было вполне нормальное имя, не могло не быть. Только все его давно забыли, уж больно крепко привязалось к дядюшке прозвище Чудак...
Раздумывая обо всём
Дэвгри спустилась с холма, и Эмилия оказалась перед коваными воротами. Несмотря на способ изготовления, казалось бы, изначально предопределявший массивность и фундаментальность конструкции, ворота выглядели ажурными и воздушными. Казалось, помять, повредить филигрань между тонкими прутьями сможет даже нежная девичья рука, ненароком задев металлические кружева веером или сложенным зонтиком от солнца. Однако, при ближайшем рассмотрении полоски, из которых была собрана филигрань, оказались не такими уж и тоненькими, а прутья отливали той уверенной синевой, что характерна для прочных благородных металлов, из которых изготавливают вещи, призванные быть крепкими и долговечными.
Эмилия хотела постучать и только собралась отыскать колотушку или колокольчик, как ворота стали открываться с мелодичным звоном, подобно музыкальной шкатулке для драгоценностей, подаренной отцом на прошлые именины. Кажется, удивительное начиналось прямо у входа в сад. Девушка спешилась и шагнула в открывшееся пространство, ведя Дэвгри в поводу.
****
Вопросы так и распирали изнутри изящную головку Эмилии. И вопросы эти были... Хм. Чудные. Задавать их матушке или отцу было бессмысленно — потому, что те наверняка не знали ответов. Задавать весёлому дяде Патрику было интереснее, поскольку у него всегда был припасён остроумный и смешной ответ на любой её вопрос, но, увы, с точки зрения смысла это был столь же проигрышный вариант. Все ответы дяди Патрика были однозначно весёлыми, но вот каков в них был процент истины, да и был ли он там вообще — этого наверняка сказать не смог бы и сам Патрик, даже если бы захотел. А девушке на этот раз нужны были только истинные ответы. Так где же искать такие ответы на чудные вопросы, если не в обиталище чудака? Несмотря на весьма поверхностное знакомство, дядя Оддбелл почему-то заранее внушал ей доверие. Тем более, что он даже перекидывался в сыча. Не в филина, конечно... Но уж всяко и не в павлина, и тем более не в ничтожную глупую курицу.
С такими мыслями Эмилия шагала по дорожке, отсыпанной ольховыми шишками, пока не наткнулась на шлагбаум. Самый настоящий, покрашенный в широкую чёрно-красную полосу, шлагбаум отделился от ствола высокого дерева справа от тропинки и плавно опустился в горизонтальное положение. Из выглядывающей из-за дерева массивной стойки, к которой крепилось основание шлагбаума, с шипением вырвалось облачко желтоватого пара. Лязгнула цепь, и вдоль конструкции по направлению к девушке пополз толстый бронзовый крюк с защёлкой. «Накинь поводья на гак, гость!» - прокаркал странный хрипловатый голос. Эмилия вздрогнула, но, не обнаружив вокруг никакой опасности, подчинилась, осторожно надев повод Дэвгри на крюк и опустив язычок защёлки. Снова прошипело, и крюк медленно двинулся в обратную сторону, увлекая за собой лошадь. Подстрекаемая любопытством, девушка сделала несколько шагов и заглянула за дерево. Там обнаружился длинный зелёный ящик. По приближении Дэвгри верхняя крышка откинулась, и ящик оказался вместительными яслями, доверху заполненными золотистым зерном авены. Рядом с яслями возвышалось сооружение, состоящее из круглого плоского букового таза и огромной медной бутыли, закреплённой над ним горлышком вниз. Таз был заполнен чистой водой, в которую зачем-то погружалось горлышко бутыли. Над бутылью торчал стержень, на котором был закреплён флюгер в виде небольшого флажка ярко-зелёного цвета. За бутылью виднелся фрагмент трубопровода, сверкающего многочисленными латунными заклёпками.