Легионер. Книга 3
Шрифт:
На опушке стоял фракиец с коротким толстым луком в руке. Такими луками любят пользоваться конные стрелки кочевников на северо-восточных границах. Короткие, но очень мощные, укрепленные костяными пластинами луки, пробивающие навылет воина в кольчуге. Страшное оружие в умелых руках. И вот это оружие было сейчас у фракийца.
— Ох и верткий же ты! — весело сказал он, накладывая на тетиву очередную стрелу. — Эх, жалко беднягу Келта… Не повезло ему сегодня.
Особого сожаления в его голосе я не уловил.
— Ну что, римлянин, отдашь камень?
— Вот
— Они были не слишком-то сообразительными. За глупость надо платить, римлянин. Смотри, как бы не пришлось и тебе расплачиваться за нее. Или ты думаешь уйти от стрелы?
— Посмотрим. Один раз уже ушел.
— Это все проклятая ветка виновата. Но теперь тебе будет посложнее. Хочешь попробовать?
Он натянул лук и прицелился. Лицо его превратилось в маску.
От такого выстрела не уйти, понял я. Слишком тугой лук, слишком маленькое расстояние. Попытаться я, конечно, могу. Но надо быть волшебником, чтобы уклониться. Скорее всего, я даже не успею дернуться, как железный иззубренный наконечник вонзится в тело, разрывая мышцы и ломая кости. Неужели я все-таки проиграл? Ну надо же было так глупо попасться в ловушку. Ловля на живца — вот как это называется. Живцом был наемник. Я же — глупой жадной рыбой, легко заглотившей крючок. Фракиец прав, за глупость надо платить.
И все же я не стал сдаваться. Напрягся, подобрался, как тигр перед прыжком и вперился немигающим взглядом в руку фракийца, лежащую на звенящей от напряжения тетиве. Как только дрогнут пальцы, я сделаю бросок. А там уж посмотрим, кто окажется быстрее — я или стрела…
Но тут случилось уж вовсе неожиданное.
Отшельник. Вздорный старик, обожающий свою белку. Немного тронутый маг, сделавший за последние несколько дней для меня больше, чем кто бы то ни было за всю мою жизнь. И почему ему не сиделось в своей пещере? Зачем он притащился на эту проклятую поляну?
Как только я услышал его голос, сразу понял — быть беде.
Он появился внезапно на краю поляны по левую руку от меня. Со своей белкой на плече.
Он успел сделать лишь один шаг и сказать: "что вы тут…", прежде чем стрела длиной в два локтя вошла ему в глазницу, отбросив враз обмякшее тело назад, в густые заросли можжевельника.
Все случилось в один миг. Кажется, фракиец даже не понял, кого он только что убил. Обычная реакция тренированного воина — сначала атакуй, потом думай. Все правильно. На его месте я сделал бы так же.
Но отшельник спас мне жизнь. Он подарил мне драгоценные секунды. И для того, чтобы его смерть не была напрасной, я должен был воспользоваться ими. Сначала победи, потом будешь скорбеть. Война быстро учит этой истине.
Стараясь не думать о старике, я стремглав кинулся к фракийцу, который ругаясь вытаскивал из колчана следующую стрелу. Но я не дал ему сделать это. Выхватил на бегу нож и почти не целясь метнул в его сторону. Он, конечно же, уклонился. Но лук пришлось бросить — я был уже слишком близко. Он взялся за меч. И вовремя.
Я налетел на него, как ураган. Мне было уже
Первая сшибка никому не дала преимущества. Мы разошлись в стороны, тяжело дыша, собирая силы для следующей.
— А ты стал прытким, — сказал фракиец. — Быстро учишься, римлянин.
Я промолчал, чтобы не сбить дыхание.
— Кстати, — мягко двигаясь из стороны в сторону, продолжил Скилас, — совсем забыл тебе сказать. Твоя девчонка просила передать, что очень тебя ждала.
— Что с ней? — спросил я, чувствуя, как ледяной холод поднимается по спине.
— Она оказалась очень терпеливой девчонкой. Почти не кричала, когда твой знакомый жрец расспрашивал ее о твоем побеге. Ну, разве что чуть-чуть, когда становилось уж совсем невмоготу…
Я не дал ему договорить. Я не хотел всего этого слышать. Не мог. Каждое слово фракийца жгло почище раскаленного железа. Бросился на него, позабыв обо всем. Не будь у меня в руке меча, я загрыз бы его зубами.
Поляну снова наполнил звон железа. Но то, что здесь происходило едва ли можно было назвать боем. Безумие. Так будет точнее. Я наносил удар за ударом, не думая о защите. И в каждый удар я вкладывал всю силу и ярость, душившую меня. Удар за ударом, удар за ударом, не давая ему опомниться и перевести дух. Снова и снова, раз за разом, я рубил, колол, снова рубил, не чувствуя ни усталости, ни страха. Только ненависть. Обжигающую, терзающую душу ненависть…
И когда мой клинок вонзился в горло фракийца, я даже не подумал остановиться. Я кромсал, резал, рвал его огромное неподвижное тело, пока то, что лежало на земле не перестало даже отдаленно напоминать человека.
Наверное, я сошел с ума. Наверное…
Не помню, как я добрался до деревни. Все было словно во сне. Испуганно удирающий наемник, который поджидал меня на тропинке, ведущей к болотам. Мне, кажется, даже не понадобилось обнажать меч. Я просто вышел на тропинку и направился к нему. Головорез не говоря ни слова развернулся и заковылял в лес. Вроде бы все так и было. Не помню… Одно знаю точно — коня я загнал насмерть. Вот и все. Остальное — просто черно-красное пятно…
Я не стал таиться, как в прошлый раз, не стал дожидаться темноты. Спокойно пересек пустынное поле, подошел к воротам и громко постучал. Приоткрывший их германец даже не успел пожалеть о своем опрометчивом поступке. Не повезло и его товарищу, который кинулся на меня с копьем наперевес. В царстве мертвых им будет, о чем поболтать друг с другом. Например, о призраке, явившемся в сумерках, держа по мечу в каждой руке и сплошь покрытому кровью, будто он вышел из кровавой купели.
Я шел к вершине холма. Никуда не торопясь и ни от кого не прячась. Мне было все равно, убьют меня или нет. Главное, что убивать хотелось мне. Без всякой жалости, без всяких сомнений. В меня вселился сам Марс, кровавый жестокий бог войны, находящий удовольствие только в убийстве. И я был рад ему.