Легионы огня: долгая ночь Примы Центавры
Шрифт:
Он пару раз мимоходом видел его, но это было до того, как Дурла стал министром. Вир практически не обращал внимания на Дурлу, когда тот был капитаном гвардии. Но теперь, когда Вир, когда в первый раз по-настоящему разглядел его, то почувствовал, что этого парня стоит остерегаться.
— Взаимно, министр, — непринужденно ответил Вир.
— Как здорово, что вы сумели вырваться с Вавилона 5, чтобы посетить этот маленький праздник. Уверен, что у вас там очень много дел.
Вир заметил, что Лондо быстро переводил взгляд с него
Казалось, он забавлялся, наблюдая за их разговором. Будто Лондо ожидал чего-то определенного, но Вир даже представить себе не мог, что это могло быть. Меньше всего на свете Виру хотелось оказаться втянутым в словесный поединок с Дурлой только из-за того, что это, в силу неких причин, было выгодно Лондо. Какими бы ни были эти причины. Тем не менее, в голосе и осанке.
Дурлы было что-то, что смущало Вира. Не в самих словах, а, в основном, в его снисходительном тоне.
— О, да… да, у меня там было много дел, — сказал Вир.
— Уверен, что так. Хотя, — продолжил Дурла, — по-моему, истинное будущее.
Центаврианской Республики строится здесь, на Приме Центавра, а не в металлической консервной банке, находящейся за много световых лет отсюда. В месте, которое является базой Альянса, просто мечтающего о том, чтобы стереть центавриан с карты галактики, а?
— Министр, — осторожно ответил Вир, — со всем уважением, должен сказать вам, что, если бы все члены Межзвездного Альянса «просто мечтали» об этом, то сомневаюсь, что мы бы сейчас стояли здесь, в этом прекрасном дворце, наслаждаясь великолепным вином. Простите! — он окликнул слугу и жестом потребовал еще порцию выпивки. Обычно Вир почти не пил спиртного, но за последние годы, благодаря большому количеству поводов для практики, достаточно в этом поднаторел. Этому так же поспособствовало длительное общение с Лондо.
Когда слуга убежал выполнять его требование, Вир добавил: — Запомните, министр, что я работаю на Вавилоне 5. Я уже много лет знаком с президентом.
Альянса. Не стану пересказывать то, что мне довелось услышать там о происходящем здесь, но вам бы стоило более осторожно выражать свое мнение о.
Межзвездном Альянсе.
— И что же такое вы услышали «о происходящем здесь»? — спросил Дурла, насмешливо приподняв бровь.
Вир опустил глаза и увидел новый бокал, который, будто по волшебству, оказался в его руке. Ополовинил его одним глотком. Вир чувствовал, что этим вечером выпивка окажется весьма полезной.
— О, дурацкие слухи. Будто здесь люди исчезают. Придерживающиеся умеренных взглядов политики теряют лицо, власть… жизнь. И на их место приходят ваши союзники.
— Вы переоцениваете меня, господин посол, — с неподдельной скромностью возразил Дурла. — Согласен, я стараюсь рекомендовать императору тех, кто, по моему мнению, достоин доверия. Но с тех пор, как моей обязанностью стало наблюдение за Внутренней Безопасностью, я, естественно, стараюсь продвигать тех, кого
— То есть, вам?
— Я уже объяснил, что имею в виду, посол, — невозмутимо ответил Дурла. — Император — живое воплощение духа Республики Центавр. Меня беспокоит лишь то, насколько подданные преданы ему.
— Как это мило, министр, — Лондо, наконец, вмешался. — В конце концов, мы живем в опасное время. Никогда не знаешь, кому можно доверять.
— Совершенно верно, — согласился Дурла и хлопнул Вира по плечу: — Надеюсь, что не произвел на вас ошибочного впечатления, посол. Я бы скорее откусил себе язык, чем сказал что-то такое, что могло бы так вас обеспокоить.
— Я бы дорого заплатил за подобное зрелище, — ответил Вир.
Дурла продолжил, не обращая внимания на столь явный сарказм:
— Если говорить откровенно, мы все хотим одного. Чтобы Республика Центавр снова стала играть ведущую роль на межзвездной арене, как это некогда было.
— Неужели?
— Именно так, посол! — сказал Дурла, будто объявлял прописную истину. — Пока многим это кажется шуткой. Мы поверженные, побитые враги. Против нас объединились целые системы, и они будут продолжать мешать нашему возрождению.
Когда-то… когда-то они тряслись от ужаса при одном лишь упоминании о нас.
Теперь же… теперь они трясутся от смеха.
— Ужасно, — произнес Лондо таким тоном, будто в тысячу первый раз беседовал на эту тему. Вир заметил, что Лондо расправляется с порциями выпивки в три раза быстрее него. Да, похоже, что быстрее всех во дворце. — Ужасно.
— Даже сейчас, когда мы отстраиваемся, когда надрываемся для того, чтобы выплатить все эти «репарации», одновременно пытаясь возродить нашу прежнюю гордость…. они следят за нами. Они обращаются с нами так же, как мы когда-то обошлись с нарнами. Как бы вы это назвали?
— Верхом справедливости? — осмелился вставить Вир.
Дурла сам ответил на свой вопрос, не обращая внимания на Вира. Кажется, он даже не слышал его.
— Оскорбление. Одно оскорбление на другом! Но потенциал нашего величия все еще жив на Приме Центавра, тлеет, подобно лихорадочному жару, в нашем народе.
— А разве лихорадка не болезнь? — спросил Вир. — Знаете…. иногда от этого умирают…
— А иногда она проясняет зрение, — ответил Дурла.
— У меня обычно только голова болит.
— Мы бродили среди звезд, — воинственно произнес Дурла. — Разве могут те, кто некогда повелевал звездами, довольствоваться грязью, лежащей под ногами?
Хотите знать, чего я больше всего желаю для нашего народа, посол? Хотите знать правду? Я хочу, чтобы мой народ вернул себе подобающее место в галактике. Я хочу видеть, как центавриане снова протянут свою длань и станут повелевать звездами. Я хочу, чтобы вернулась наша былая слава. Я хочу, чтобы мы снова стали теми, кем привыкли быть. Неужели я хочу слишком многого, посол?