Легионы праведных
Шрифт:
— Без кофеина только. И не раньше, чем через пять часов. Пока вас питают внутривенно, а воду можете пить сами, — доктор повернул к нему трубочку от емкости с водой.
— Ваше имя доктор?
— Ричард, Ричард Брайс. Вы — на данный момент — мой самый известный пациент.
— Брайс? Давно в Испании?
— Пятнадцать лет. Решил перебраться туда, где теплее. В деньгах немного потерял, но климат здесь намного приятнее. Я еще к вам зайду, а пока мне нужно идти — есть еще пациенты.
— Конечно, — доктор покинул палату, а Николо подумал о том, как странно он отреагировал на случившееся. Никакого страха, никаких
Сейчас же он не чувствовал подобного подъема, даже особой благодарности к Господу, что тот в очередной раз сохранил ему жизнь. Только раздражение и немного злости к тому, кто своим поступком отправил его на больничную койку в такое сложное время. У него так много дел, а он вынужден лежать с этой дурацкой трубкой в боку.
В палате появился Мигель. Охранник положил на столик комм и виновато улыбнулся:
— Простите, монсеньор, что не смогли вас защитить.
— Доктор сказал, что вы успели оттащить нападавшего, иначе я бы уже предстал перед Всевышним. Кто это был?
— Антуан Делонж.
— Не знаю такого. Один?
— Один. Бывший менеджер «Алкатель», от которого избавились после скандала с Фобаи Адди. Его назначили виновным в ситуации и выкинули из Совета Директоров. Мужик затаил злобу и решил, что именно вы виновны в крахе его карьеры. Действовал осторожно: в Сети не светил свои планы, поэтому никто и не рассматривал его, как потенциальную угрозу. А он следил за вами почти год, благо денег у него осталось прилично. Сообщников не было.
— Что с ним?
— Нам пришлось его застрелить, монсеньор.
— Печально… В Сети уже появилась информация о нем?
— Я попросил полицию пока придержать эти данные, монсеньор.
— Верное решение, — Николо посмотрел на телохранителя, — выглядишь усталым.
— Ничего страшного, вам сейчас тоже не очень хорошо. Но доктор сказал, что все с вами будет нормально. Монсеньор, там несколько ваших, хм, коллег, с нами в холле. Местные. Нервные какие-то и напуганные. Рвутся к вам.
— Подождут, — улыбнулся Николо. — Как только я поговорю с Алонсо, то тогда займусь и ими. Еще раз — спасибо вам, что спасли меня. Кстати, а ведь это не католическая клиника?
— Не католическая, но одна из лучших. Просто она находилась ближе других к аэропорту, и мы не стали рисковать.
— Ничего, я просто так поинтересовался.
— Можно идти?
— Да.
Николо взял комм и начал просматривать сообщения и звонки. Бескрайнее море, поэтому просто нажал на сортировку по приоритетам. Ни одного сообщения от Климента. Или Папа не проинформирован о случившемся, что очень маловероятно, или решил отказаться от его поддержки. Что же, на все воля Господа. Но ему стало обидно. Столько лет потрачено ради Церкви, причем в нее он попал благодаря Клименту, именно Папа вдохновил его на служение, и он все эти долгие годы служил верно и эффективно, разбираясь
Николо отложил комм в сторону и грустно улыбнулся: он словно влюбленный юноша, которому не отвечает взаимностью объект воздыхания. Смешно вести себя подобным образом, когда тебе почти шестьдесят лет.
В палату зашел Алонсо. Полицейский выглядел напряженно:
— А у вас талант, монсеньор, обзаводиться врагами.
— Ты даже не скажешь, что рад видеть меня живым?
— Я уже порадовался за вас, когда мне сообщили доктора, так что перейдем сразу к делу. Медиа требуют, чтобы мы назвали имя убийцы и объяснили, что вообще происходит. Почти все уверены, что это месть со стороны Эстепа Мануэля. Арест за связь с несовершеннолетними и сразу же покушение на вас — не нужно быть гением, чтобы провести линию.
— И мы знаем, что это не так.
— Мы знаем, но я выдал бред про трудности идентификации покушавшегося, мне смеялись в лицо, когда я рассказывал, что возникли проблемы.
— Нам придется в очередной раз схитрить, друг мой.
Алонсо скривился:
— Я ожидал чего-то подобного. И мне это совсем не нравится, монсеньор. Мы все больше и больше хитрим, лжем, изворачиваемся, оправдывая себя тем, что делаем это ради благой цели, но в итоге грешим все больше и больше, просто погружаясь в пучину лжи и лицемерия.
— Я так сильно изменился по-твоему?
— Не только вы, монсеньор. Я тоже. Делать карьеру иммигранту тоже не самое простое дело. Я никого не обвиняю, просто говорю вам, что думаю. Такие вещи я даже жене не говорю.
— Прекрасно тебя понимаю, и Господь не одобряет нас в этом, но я не вижу иного выхода. Назвать настоящую причину покушения — поднять бесполезную волну, которая размоет нашу основную цель. Пусть тот, кто сделал это со мной, предстанет перед Сетью сторонником кровососов. Так будет лучше. Мы не станем ворошить прошлое и не станем вешать на Мануэля лишних преступлений. А факт, что вампир покушался на меня, только положительно скажется на отношении людей к операции в Косово.
— Мне придется уговаривать начальство, я просто не имею достаточных полномочий для подобного.
— Придется, а я тоже попрошу через других людей.
— Хорошо, — Алонсо подошел к нему почти вплотную. — Монсеньор, скажите, мы же делаем благое дело?
— Конечно, — Николо ответил искренне, — конечно, благое. Я не сторонник теории, что цель оправдывает средства, но наш мир слишком сложен и противоречив, поэтому дорога к добру зачастую извилиста и непредсказуема.
— Спасибо, монсеньор. Когда я покидал Мексику, то думал, что здесь, в Европе не столкнусь с грязью. Вернее, не с таким количеством, но… Хотя… — полицейский задумался. — Здесь ее, конечно, меньше, но я ожидал …
— Друг мой, здесь тоже живут люди, и именно люди делают мир таким, какой он есть. Господь только направляет нас, а вот следовать его воле или нет, мы выбираем сами.
— Да, монсеньор. Поправляйтесь. Мне нужно идти.
Алонсо развернулся, а Николо понял, что уже несколько минут борется с желанием уснуть. Теперь можно уже не бороться, и он, закрыв глаза, мгновенно уснул.
Проснулся он от того, что в палате стало как-то шумно. И когда он приподнял голову, то увидел, что на него смотрит Папа. Николо моргнул, подумав, что ему это привиделось, но Климент улыбнулся: