Лекарь-воин, или одна душа, два тела

Nicols Nicolson

Ставка казаков находилась на самом высоком месте острова, обнесена со всех сторон стеной, высотой метров десять. Если меня не подводят глаза, то стены построены из глины, и, возможно, укреплены внутри бревнами, ведь в лесостепной местности хороший строевой лес в дефиците. По верху стены установлен деревянный частокол с бойницами и несколько глиняных башен, возвышающих над стеной метра на четыре. Возле мощных ворот расположены две надвратные деревянные башни. На всех башнях стояли орудия, о калибре судить не берусь, не рассмотрел пока. Выше частокола и башен стремилась в небо глиняная колокольня, с бойницами для орудий на каждую сторону света. Располагались бойницы ниже огромного

колокола. На берегу острова с восточной стороны была пристань и паромная переправа. Собственно, на этом пароме мы и попали на остров. Вначале доставили лошадей, а потом уже нас. Вход в эту, не побоюсь сказать, цитадель был всего один, ворота выходили на север и поэтому местами они даже покрылись темно зеленым мхом.

Когда мы прошли через толстые дубовые ворота, минуя пост из десяти вооруженных казаков, то попали в длинный туннель, в котором в верхней части я увидел много бойниц, из них, по всей видимости, ведется огонь по прорвавшемуся противнику — похожая фортификационная особенность, использовавшаяся и в моем монастыре. Оказавшись во внутреннем дворе ставки, обратил внимание на толщину стен, не менее шести — семи метров, однозначно. Присмотревшись, я разглядел, что стены сложены из множества саманных кирпичей. Внутри стен, наверное, тоже насыпана и уплотнена глина, другой доступный строительный материал найти трудно. Это сколько же сил потратили казаки, чтобы построить такое мощное укрепление!?

Как меня просветили старшие товарищи, место расположения войск называется кош. Внутри этой крепости располагалось около пяти десятков домов, называемых куренями, каждый длиной метров пятьдесят и шириной около шести. Крыши камышовые, а стены сплетены из крепкой лозы, утепленные саманными кирпичами, и обмазаны сверху глиной, смешанной с травой. Вход в курень был с торцевой, узкой стороны. Наш путь лежал в Черниговский курень, обычно казаки селились только со своими земляками, и соответственно называли жилище.

Внутри куреня было чисто. Вдоль длинных стен устроены сплошные двухъярусные нары, сколоченные из горбылей. Никаких матрасов и подушек не было, все выстелено сеном. Прием пищи проходил на столах, столешницы которых, устанавливались на специальные козлы посередине куреня. Сидеть придется на нижнем ярусе нар, плечом к плечу. Отапливался курень двумя печками-каменками, построенными в торцах куреня. У каждого куреня свой повар-кашевар. Сейчас наш кашевар колдовал у печки, что-то помешивал в большом котле деревянным веслом, судя по долетавшему запаху, пшенную кашу с копченостями.

Да, явно не отель «Империал», подумал я, но изменить я ничего не мог. Рядом подсел на нары Петр.

— Ты, Василий, человек в курене новый, первый раз пошел в поход, — начал разговор казак, — я тебе кое-какую науку передам. — Когда ожидается война, король назначает своим указом походного атамана, его еще называют кошевым атаманом. Прибыв в Базавлук, кошевой атаман собирает всех куренных атаманов. Кстати, куренных атаманов выбирают сотники куреней. У нас верховодит куренной Остап Твердохлеб, казак грамотный, смелый, много раз, ходивший в походы, потому и обличен доверием. Зимой и в мирную годину в курене проживает два десятка казаков. Они несут службу в коше, пораются по хозяйству, поддерживают в должном порядке курени. Когда есть угроза войны, как сейчас, то во все города, поселки, села и деревни направляют гонцов с кличем о сборе ополчения. Все здоровые казаки обязаны отправиться в свои курени под начало куренного атамана. Наше Заречье выставляет казаков в составе Черниговского куреня, так повелось издавна. Обычно в курене собирается пять-шесть сотен казаков, и куренной

назначает сотников, из опытных побратимов. Курени все разные. Есть, состоящие из пеших воинов, есть состоящие из одной конницы, а есть смешанные, как наш, часть конных, а часть пеших.

В походе все куренные атаманы подчиняются кошевой старшине, в которую входит: кошевой атаман, главный писарь, казначей, судья, главный пушкарь, главный пешец и главный конник. Старшину подбирает кошевой из самых умных казаков, знающих местность и способы войны.

Из Заречья к нам идет обоз и два десятка пеших воинов, которые заодно охраняют скарб. Оно как, в походе провиант дает король, а в период подготовки едим то, что с собой привезли.

— Если долго будем собираться, все харчи слопаем, — улыбнулся я.

— Не переживай, через неделю здесь будет настоящий человеческий муравейник. Кошевой не станет долго нас мариновать на Базавлуке, поведет в поход. Я тут знакомца встретил, так он говорил, что татары и ногайцы уже отметились в наших краях, прошлись частым гребнем по малым хуторам на краю Дикого поля. Люди из хуторов ушли, но басурмане нашли, чем поживиться, правда, добыча так себе. Но, мы, когда врагов побивали, тоже прихватывали неплохую добычу. Иные казаки на нее даже смогли полностью обновить дома все хозяйство. Но раз на раз не приходится, бывает возвращаемся домой битыми и голыми.

— А как казаки добычу делят?

— По справедливости. Все сдается куренному казначею, он после похода распределяет по долям каждому казаку. Куренному и сотникам достается немного больше, чем простым казакам, так они нами руководят, а это дело сложное. Будь уверен, из похода вернешься с прибытком. Бывает, конечно, и костлявая с косой, может достать. Запомни, как ударят в литавры, то не полошись, это созывают кошевых атаманов на совет, и тебе там делать нечего, что надо, доведет сотник. Ходить в церковь Святителя Николая Чудотворца, нашего покровителя, не возбраняется в любой день. Перед выходом в поход обычно правится служба, казаков окропляют святой водой, призывая к подвигам. Да, ты говорят, перед походом, молодой и красивой жёнкой обзавелся, но здесь о бабах не помышляй, их нет. Если возьмешь на саблю басурманку, пользуй, сколько душе угодно, но убивать, потом не смей. Пусть она народит дите, а оно уже будет наполовину христианских кровей, значит, не так рьяно будет служить ихнему Аллаху.

— Наверное, сам проверял?

— Я же здоровый мужик, не одну басурманку утешил. Ладно, ты обвыкайся, а я пока сбегаю, проведаю, не заявился ли мой дальний родственник из Корсуни.

Вещи разложил в головах, образовал подобие подушки. Деревянную миску и ложку приготовил, чую, скоро позовут на обед. Отведаю стряпню местного кашевара, может она будет лучше той, что довелось кушать при переходе.

В ожиданиях не обманулся. Каша была отличная, и хлеб свежий, хоть внешним видом напоминал кусок чернозема. Чай, не в ресторане, трапезничать изволю, пошутил я мысленно.

После обеда, пошел проведать своего Ирода — он в загоне, рядом с куренем отдыхал. Завидев меня, жеребец громко заржал и, расталкивая других лошадей, направился ко мне. Знает стервец, что я ему обязательно кусок хлеба с солью принесу. Конечно, принес, отломил от своей порции и принес Ироду, пусть лакомиться.

Походил по территории крепости, поднялся на стены. Удобно вести огонь по врагу с такой высоты, а для защиты от стрел к частоколу навес приделан. Допустим, с берега по нам можно только из пушек палить, а из ружей, самопалов и луков только с кораблей и лодок. Но раз такая защита есть, значит, бывали случаи нападений. Надо будет Петра расспросить.