Лекарь. Ученик Авиценны
Шрифт:
Служитель поднес Священное Писание, Робу велели поцеловать крест и принести на Писании клятву давать только правдивые показания. Начиналась обычная процедура.
— Назови свое имя! — Эльфсиг сверлил Роба глазами.
— Роберт Джереми Коль, ваше преосвященство.
— Где проживаешь, каков род занятий?
— Я лекарь с улицы Темзы.
Епископ кивнул одному из священников, сидевших по правую руку.
— Совершили ли вы в двадцать пятый день декабря минувшего года, вместе с неким евреем, нападение без всякого повода на мастера Эдгара Бурстана и
На миг Роб был озадачен, но затем почувствовал огромное облегчение — он понял, что его обвиняют не в колдовстве. Моряки донесли, что он заступился за еврея! Невелико преступление, даже если его за это и осудят.
— Вместе с евреем из Нормандии, именем Давид бен Аарон, — уточнил епископ, отчаянно моргая. Должно быть, видел он совсем уже плохо.
— Доселе я ни разу не слыхивал ни имени этого еврея, ни имен жалобщиков. Но матросы сообщили вам неправдивые сведения. Именно они совершенно несправедливо, как разбойники, напали на этого еврея. Потому-то я и вмешался.
— Вы христианин?
— Я крещен.
— Вы постоянно посещаете службы?
— Нет, ваше преосвященство.
Епископ презрительно хмыкнул и с мрачным видом кивнул.
— Введите свидетеля, готового дать показания под присягой, — велел он серому монаху.
Стоило Робу увидеть свидетеля — и чувства облегчения как не бывало.
Чарльз Босток надел по такому поводу богатый наряд, шею украшала тяжелая золотая цепь, а на пальце сверкал большой перстень с печаткой. Отвечая на обычные вступительные вопросы, он поведал суду, что был возведен королем Гартакну-том в достоинство тэна — награда за совершенные им три опасных путешествия по торговым делам. Еще он был почетным каноником церкви святого Петра. Члены церковного суда отнеслись к нему с надлежащим почтением.
— Позвольте спросить, мастер Босток, известен ли вам этот человек?
— Это Иессей бен Беньямин, лекарь-еврей, — заявил Босток, не задумываясь.
Епископ уставился на купца подслеповатыми глазами.
— Вы уверены в том, что касается его еврейского исповедания?
— Ваше преосвященство, четыре-пять лет тому назад я путешествовал по Византийскому патриархату, закупая товары и выполняя поручение его святейшества Папы Римского. В городе Исфагане услышал я об одной женщине-христианке, которая оказалась в Персии в совершенном одиночестве по смерти своего отца-шотландца и вышла затем замуж за еврея. Получив от них приглашение прийти в гости, я не стал противиться желанию побывать в их доме и самолично удостовериться в справедливости слухов. Там я — к своему огорчению и отвращению — убедился в том, что слухи не лгали. Она истинно была женой этого человека.
— Уверены ли вы, благородный тэн, что это тот самый человек? — впервые подал голос монах.
— Вполне уверен, святой брат. Несколько недель назад он появился на моей пристани и пытался содрать с меня немалый куш за то, что искалечил одного из моих невольников, платить я, разумеется, отказался. А увидев его лицо, я сразу понял, что
Епископ подался вперед:
— Напоминаю о принесенной торжественной клятве. Каково же твое подлинноеимя, господин?
— Роберт Джереми Коль.
— Этот еврей лжет, — откликнулся Босток.
— Мастер купец, — вмешался монах, — вы видели его в Персии только один раз?
— Да, то был единственный раз, — нехотя признал Босток.
— И вы с тех пор не видели его на протяжении пяти лет?
— Скорее четырех, чем пяти. Но в остальном это так.
— И все же уверены, что это он?
— Уверен. Говорю же вам, у меня нет ни малейших сомнений.
— Вот и хорошо, тэн Босток, — кивнул ему епископ. — Примите нашу благодарность.
Пока купца провожали из зала суда, церковники не сводили глаз с Роба, а он всеми силами старался сохранить спокойный вид.
— Если ты действительно свободнорожденный христианин, то не кажется ли тебе странным, — сухо вопросил епископ, — что ты оказался перед нашим судом по двум отдельным обвинениям, причем одно касается того, что ты помогал некоему еврею, а второе связано с тем, что ты и сам являешься евреем?
— Меня зовут Роберт Джереми Коль. Крещен я был в полумиле отсюда, в церкви Святого Ботульфа. В церковную книгу вписано мое имя. Отца моего звали Натанаэлем, он был подмастерьем в лондонском цехе плотников. Похоронен он на кладбище при церкви Святого Ботульфа, как и моя мать, Агнесса, которая при жизни была портнихой и вышивальщицей.
— Вы посещали школу при церкви Святого Ботульфа? — холодным тоном обратился к Робу монах.
— Всего два года.
— Кто преподавал там Священное Писание?
Роб закрыл глаза и наморщил лоб:
— Был там отец... Филиберт. Да, точно, отец Филиберт.
Монах вопросительно взглянул на епископа, тот пожал плечами и покачал головой:
— Имя Филиберт мне незнакомо.
— Тогда латынь. Кто преподавал латынь?
— Брат Уголин.
— Правда, — откликнулся епископ. — Брат Уголин преподавал латынь в школе при церкви Святого Ботульфа. Я хорошо его помню. Только он умер тому уж много лет. — Епископ потянул себя за нос и, близоруко сощурившись, посмотрел на Роба. Потом вздохнул: — Мы, разумеется, проверим приходскую книгу.
— И увидите, ваше преосвященство: там записано то, что я и сказал, — ответил на это Роб.
— Что ж, я позволю тебе очиститься от подозрений торжественной клятвой в том, что ты есть тот, за кого себя выдаешь. Тебе назначается предстать вновь перед нашим судом по истечении трех недель. С тобою должны явиться двенадцать свободных мужчин, кои подтвердят истинность твоей клятвы. Каждый из них должен по своей воле поклясться, что ты Роберт Джереми Коль, христианин и свободнорожденный человек. Это понятно?