Лекарство для разбитых сердец

Уайт К.

— «Я считаю, мы должны прекратить спорить», — сказала Мэри.

— Сестры решили, что они должны быть не соперницами, а лучшими подругами.

Сайлас посмотрел на Селию:

— И что мне с этим делать?

Они рассмеялись, и Селия сказала:

— Включи фантазию.

Сайласу потребовалось две минуты.

— П-поскольку Мэри оказалась такой мудрой, три сестры решили, что всегда будут вместе.

Селия кивнула и хитро посмотрела на него.

— И тогда сестры заглянули в будущее и увидели, что доброму юноше по имени Сайлас, который когда-нибудь

станет работать в их лесах и напишет для них долгожданную легенду, будет трудно произнести имя Мэри, поэтому они поменяли имена на Веру, Надежду и Сострадание.

Мгновение Селия заметно нервничала, но в ее глазах отразилось облегчение, когда Сайлас засмеялся. Настоящим счастливым смехом.

— И Вера, Надежда и Сострадание жили долго и счастливо, — сказал он без запинки.

Они улыбнулись друг другу, и Сайлас на мгновение сжал ладонь Селии.

Многие дразнили Сайласа насчет заикания. Каждый раз ему было обидно, и его неуверенность только росла. Как же возможно, что на этот раз он испытывал совсем другие чувства?

Глава 21

«Домик Маккея» оказался сельским домом, переделанным под ресторан. Воскресный бранч — горячее время, и несмотря на то, что во дворе стояло больше десятка столиков, Селии и Сайласу пришлось подождать двадцать минут у подножия лестницы. Официанты в брюках-хаки и фирменных футболках «Домика Маккея» работали быстро и весело.

— Должно быть, тут здорово работать, — сказала Селия. — Все улыбаются.

— Н-наверное, им разрешают есть на работе.

Селия не позавтракала, и, когда официанты проносили мимо них красивые тарелки с едой, у нее текли слюнки. Все выглядело аппетитно. И дорого. У нее в сумке лежало двадцать долларов, но теперь она забеспокоилась, что их может не хватить. Несколько минут назад мысль о том, чтобы потратить все деньги на еду в ресторане, ужаснула бы ее, но еда выглядела так хорошо, а Селия так проголодалась, что все мысли об экономности испарились, и она не могла дождаться, когда же поест.

Когда хостес наконец-то посадила их за столик, Селия открыла меню и не удержалась от улыбки. Она может заказать все, что хочет, а хочет она блюдо, о котором так восторженно отзывалась Нэнси, — лимонные блинчики с рикоттой и свежими ягодами.

Был ли у нее когда-нибудь день лучше этого? Умиротворение в церкви успокоило ее растревоженные чувства, а Сайлас и вовсе удивил, несмотря на подслушанный разговор с Нэнси. Селия понимала, что нравится ему. Он смеялся над ее поддразниваниями, даже прикоснулся к ней.

Легкий ветерок шелестел в ветвях деревьев и слегка хлопал зонтиками, укрывавшими столики от солнечного света. Он нес аромат цветов, высаженных по краю двора. Селия рассматривала людей, сидевших рядом с ними. Некоторые выглядели так, будто пришли из церкви. За столиком на шестерых недалеко от них обсуждали утреннюю прогулку. В таком веселом окружении Селия не чувствовала себя лишней. Ей было комфортно. Это из-за церкви или из-за Сайласа? Она не знала наверняка,

но несколько мгновений испытывала покой.

Откусив первый кусочек от блинчика, она вздохнула, и Сайлас засмеялся:

— Настолько вкусно?

Он ел картофель с лососем.

— Это, наверное, лучшее, что я ела в жизни.

Во время еды они мало разговаривали — только редкие комментарии о блюдах. В основном Селия наслаждалась каждым кусочком и гнала прочь мысли, угрожавшие испортить такой прекрасный день. «Нэнси будет беспокоиться. Он не был бы здесь с тобой, если бы знал, что ты беременна. Рано или поздно тебе придется им сказать. Через пару месяцев ты уже не сможешь скрывать». Как только появлялась каждая новая мысль, Селия заталкивала ее обратно. Разве не заслужила она хотя бы один прекрасный день?

Она посмотрела через стол. Сайлас задумчиво сметал крошки от своей булочки в маленькую кучку. Думает ли он о тетиных словах? Или об их разговоре в машине? И зачем она дразнила его насчет заикания? Он вроде не возражал, но когда она вспомнила, что сказала, то испугалась, что была такой дерзкой. Может, он уже жалеет, что последовал за ней в церковь, и хочет оказаться где-нибудь в другом месте?

— Все в порядке?

Она напряглась в ожидании ответа.

Сайлас посмотрел ей в глаза и наклонился вперед.

— Расскажи м-мне о себе.

Его губы застряли на «м» достаточно долго, чтобы она поняла, что это не праздный вопрос.

Селия приготовилась ко всему, что бы Сайлас ни сказал о себе или своих чувствах, но не к этому. Она не любила рассказывать о себе. От разговоров о ее жизни людям становилось неловко, и она не хотела испортить день рассказами о родителях-наркоманах и не оправдавших ожиданий приемных семьях. Или хуже.

Селия попыталась засмеяться:

— На самом деле, нечего рассказывать.

— Селия. Не надо. П-пожалуйста. Я хочу больше узнать о тебе.

Сайлас был таким серьезным, и она поняла, что не сможет отшутиться или уклониться от ответа. Она сдалась и вздохнула:

— Что ты хочешь знать?

— Расскажи мне о своей семье.

Селия смотрела, как прекрасный день уходит за горизонт, и хотя была только середина дня, ее внезапно накрыло холодом и темнотой прошлого. Она глубоко вдохнула, медленно выдохнула и откинулась на спинку стула. Теребя нитку из салфетки, она безэмоциональным голосом перечислила основные моменты своей жизни.

— Папа ушел, когда я была маленькая. Я никогда его не знала. Мама умерла, когда мне было одиннадцать. После этого я жила в четырех приемных семьях. Я покинула систему чуть более двух лет назад. — Она подняла глаза. — Не слишком впечатляюще.

Сайлас ничего не ответил, и Селия поняла, что удивила его.

— У тебя нет семьи?

Селия покачала головой.

— Ни теть, ни дядь?

— Есть дядя. Кажется, он живет в Висконсине, но его жена не захотела связываться с девочкой, чья мать умерла от передоза у нее на глазах. Слишком большой багаж, чтобы подпустить меня к их дочери. После похорон я их больше не видела.