Лекарство от амнезии

Соколова Татьяна

– Я и не делаю этого. Тебе меня не понять. Это не твой ребенок.

– Я думала, я делаю все, чтобы она им стала. Но, видимо, недостаточно. Чтобы я не делала, тебе никогда не будет достаточно, чтобы сделать меня своей законной женой.

– Я думал, тема закрыта. Я тебе сразу честно сказал, что сыт первым браком по горло и не собираюсь жениться. Ты сама говорила, что тебя не интересует штамп, что замужество – это внутреннее ощущение, а не печать в паспорте.

– Да, говорила. Но теперь мне этого недостаточно. Я устала ждать, когда ты излечишься от своего

недуга. Я знаю, что предательство жены и матери подкосило тебя, и ты больше не веришь в брак, как когда-то не верил в развод. Но я больше не в силах терпеть то, что ты мстишь в моем лице другим женщинам.

Вика открыла дверь, а я быстро отскочила на пол, обратно к своим игрушкам. В глазах Вики стояли слезы, когда она тоскливо посмотрела в мою сторону. Ее нога поскользнулась на одной из моих машинок, и она упала, сдавленно вскрикнув.

– Что случилось? – отец выбежал из кухни и протянул Вике руку, чтобы помочь ей подняться.

– Не трогай меня, – она отшатнулась, посмотрела сначала на отца, а потом на меня, – Я же просила.

Я всхлипнула, отец вздрогнул, будто от пощечины, и злобно посмотрел на Вику:

– Вот видишь, что ты натворила?

Вика прикусила трясущиеся губы и бросилась в спальню, не оборачиваясь. Папа обнимал меня и гладил по голове, я указывала в сторону комнаты, где закрылась Вика, чтобы он пошел туда и все уладил, но он не двигался с места, и я разразилась громкими рыданиями. Я винила себя за случившееся. Если бы я убрала машинки, ничего бы не было.

Вика вышла в коридор с сумкой.

– Что ты делаешь?

– Уезжаю.

– Ты! – будто яд выдавил из себя отец, а я громко зарыдала, пытаясь его хоть как-то разжалобить. Мои слезы возымели обратный эффект.

– Еще хуже, чем она. Не могла подождать до окончания праздников? Заставляешь мою дочь снова потерять мать.

Вика покачала головой.

– Ты так ничего и не понял. Это не я, а ты, – и она тихо, как тень, закрыла за собой дверь.

Папа был сердит на Вику, а я на него. За то, что не удержал ее. Если бы он сказал, что любит, что готов жениться, все было бы иначе. Она бы осталась. Я уверенна. Но он боялся. Точно также как я боялась снова испытать ту же боль, и испытала. Боялась потерять и потеряла.

Я думала о Вике, о ее ребенке. Может быть, у нее в животе моя маленькая сестричка. Теперь я никогда этого не узнаю. Она ушла. Ушла, как моя мама, забрав вещи и сестру. И на этот раз мне было даже больнее, чем в прошлый.

Щелкнул замок, и я подбежала к двери.

«Вика?»

– Я во время? Чего такие хмурые?

На пороге стояла бабушка с коробкой пирожков, укутанных в полотенца. Мы с папой как в рот воды набрали.

– Карина не приедет? – пытала нас бабуля.

– Как не приедет? Я уже тут, – сказала сестра, и заставила меня на время забыть обо всем, кроме своего появления.

***

«Даже не верю, что ты приехала», – я обхватила сестру, которая казалась деревянной куклой, твердой и неподвижной, с не сгибающимися руками и туловищем.

– Аккуратнее,

у меня цепочка тонкая, можешь порвать своими тисками, – Карина расцепила мои руки, обнимавшие ее, и отошла к зеркалу, чтобы поправить платье и прическу, – Ну, рассказывай. Что хорошего? – сказала она непринужденным тоном, будто забыла, что я не могу.

«Ты!» – я глупо улыбалась, указывая на нее пальцем. Это и есть самое хорошее и интересное.

– С тобой все понятно, – Карина плюхнулась на кровать.

Одна нога в блестящем сапоге на тонюсенькой спице с яркими огненными языками пламени на черной коже свисала с кровати. Я молчала. У нас непринято ходить в уличной обуви, и я точно помнила, как папа попросил Карину переобуться. Но разве стоят полы радости встречи с сестрой?

– Спать хочу, умираю. Легла сегодня в три ночи. Никак не могли расстаться с Дэном. Всю ночь асились, хоть оба знаем, что рано вставать и пилить через весь город в школу. Весь прикол в том, что Дэн живет через одну стенку со мной, и мы могли бы перестукиваться, подавая друг другу сигналы. Но это было прикольно, лет сто назад. Сейчас есть скайп и контакт. Кинул всем рассылку – и все в курсах, у кого хата свободна, кто бахло подвезет, с кого курево. На прошлой неделе у Натахи отжигали. Ее предки тоже в разводе. Вот Натаха и доит отца, как может. Он даже не в курсах на что его деньги пошли, хотя по-моему ему по барабану. Он, вроде как, и сам не прочь оттянуться, судя по Наткиным рассказам. На жратву и выпивку никогда не скупится.

«Как мама?» – пишу маркером на специальной доске.

– Да что с ней станет? Все ОК. Я ее редко вижу. Они почти все время заграницу катаются. Раньше меня тоже брали, но щас мне не до того стало.

«Уроки? Девятый класс?»

– Ты что смеешься? – Карина хватается за живот, а потом делает знак тихо, хотя я и без того не произвожу никакого звука, – Алло. Да, ма.

«Мама?» – я показала пальцем на себя и сделала умоляющий жест руками, чтобы Карина передала мне трубку. Так хотелось получить весточку от мамы.

– Доехала. Все в порядке. Когда, когда? Когда надоест. Пока, – Карина недовольно буркнула, – Задалбывает меня даже по телефону. Считай, что ты везунчик, что с отцом живешь. Прикинь, посадила меня на домашний арест. Вообще тю-тю. Я ей сказала: «будешь себя так вести, укачу к папе». Вот она струхнула. Каждые пять минут звонит, спрашивает, когда домой вернусь.

«Так ты к нам надолго?»

– О чем я там тебе рассказывала? А, вспомнила. Короче, встречаюсь с парнем.

«Да? Я тоже».

– Я девушка видная, они вокруг меня вечно вьются, но я же не шалава какая-нибудь, с кем попало не стану встречаться. Выбрала себе двоих, самых нормальных из компании: Пашу и Диму. По темпераменту я в отца. Он же тоже у нас был полигамный, это мама всю жизнь любила одного Валентина.

«А папа?» – удивилась я.

– Это ошибка молодости. И вообще речь не о маме, а обо мне. Вечно ты меня своими вопросами сбиваешь. Ты хочешь узнать о моей жизни или тебе все по барабану, как и нашему отцу.