Лекарство от жизни
Шрифт:
Терентьев выскочил из машины первым и, разрезая широкими плечами толпу, словно ледокол рыхлый лед, рванулся в самый центр. Гуров устремился следом за ним, даже не закрыв дверку машины. Прежде чем полковник нагнал Терентьева, он услышал пару фраз, чувствуя, как холодеет сердце:
– Ох, батюшки, что на белом свете творится! Людей посреди белого дня режут!..
Крячко был цел и невредим. Ножом ударили Тяжлова. Он лежал на асфальте тротуара, сжавшись в комок, словно пытался удержать кишки, вывалившиеся из распоротого живота. Предчувствуя худшее, Гуров присел около Тяжлова и попытался нащупать
– Виктор, быстро вызывай из моей машины «Скорую» по рации! – приказал Гуров Терентьеву и посмотрел на Станислава.
Крячко сорвал с себя футболку и пытался закрыть ею рану на животе Тяжлова. У него чуть дрожали руки и на лбу выступила испарина, но Крячко делал все правильно. Станислав повернул побелевшее лицо к Гурову.
– Лев, я чуть-чуть не успел, – проговорил он спекшимися губами и показал рукой в сторону забора. – Вон он, этот гад!
У железной ограды сидел человек, пытавшийся убить Тяжлова. Он был мертв – из разрезанного от уха до уха горла еще продолжала течь кровь. Гуров автоматически отметил позу покойника. Зафиксировал в памяти нож с широким лезвием, валявшийся у его правой руки, и большую лужу крови в углублении тротуара. Ему не нужно было экспертизы, чтобы понять, что этот человек покончил с собой.
Полковник обернулся к Станиславу, хотел что-то сказать, но промолчал – в этот момент в переулке раздался вой сирен.
Глава 6
С выяснением личности преступника проблем не возникло никаких. К тому времени, когда опергруппа вернулась в МУР, Веселов с Багаевым закончили проверку картотеки. Брылева в ней они нашли, и предположение Гурова подтвердилось – на фотокарточке из досье был тот человек, что пытался убить Тяжлова.
В МУРе Гуров с Крячко пробыли недолго, и Терентьев, оставленный в машине, не томился в ожидании. Полковник послушал пару свидетелей и вернулся из кабинета следователя в коридор. Станислав к следователю не пошел. Он стоял на лестничной площадке и курил одну сигарету за другой.
То, что произошло в Несвижском переулке, Гурову было ясно до мелочей. За исключением того, зачем Тяжлов подошел к Брылеву. Пока они втроем в молчании ехали на квартиру к полковнику, он раскладывал в уме все происшедшее по полочкам. Гуров еще не расспрашивал Крячко, но его рассказ мало что мог добавить к уже известному.
Тяжлов шел по Несвижскому переулку со стороны переулка Хользунова. Когда ему оставалось метров двести до ворот клиники Запашного, через дорогу перешел Брылев и встал у ограды. Скорее всего именно в этот момент Крячко повернул в переулок и оказался за спиной Тяжлова. Почему Станислав не окликнул Тяжлова, а стал его догонять молча, Гуров спрашивать не стал. Он и так видел, что Крячко тяжело переживает случившееся.
Станислав уже почти догнал Тяжлова, когда тот вдруг повернул к Брылеву, застывшему у забора. Теперь уже никто не мог сказать, зачем он это сделал! Свидетели только видели, что Брылев мгновенно выхватил из-за спины нож. Неизвестно почему, но раньше Тяжлова на это движение среагировал Крячко – он бросился вперед, но не успел.
Одним движением руки Брылев вогнал нож в живот Тяжлова. В
Гуров постоянно задавал себе вопрос – почему это произошло? – и не находил ответа. Полковник не думал, что Запашный, если он замешан в преступлениях, решился бы на столь наглый шаг. Доктор не мог не знать, что Гуров копает под него. Он просто должен был догадаться, что тот человек, что следит за его клиникой, – один из сотрудников МУРа. Если только он знал, что за клиникой следят!
Предположив обратное, полковник приходил к настоящей бессмыслице. Если Запашный не знал о «наружке», то срочная выписка Брылева была действительно случайным совпадением. Почему же исцелившийся наркоман кинулся с ножом на человека, не причинившего ему вреда? Это уже совсем не поддается объяснению.
Но факты остаются фактами. Во-первых, это был четвертый известный Гурову случай, когда человек, лечившийся у Запашного, предпринимал попытку покушения на убийство, а потом сводил счеты с жизнью.
Во-вторых, у Брылева был разделочный нож. Маловероятно, что он был у него и в клинике. К тому же Брылева выписали, по крайней мере, за два часа до того, как он совершил убийство. Получалось, что он нашел где-то нож и вернулся к клинике, чтобы зарезать человека.
Это уже пахло заранее спланированным убийством. Но кому оно было нужно? И почему убийцей вновь оказался человек, лечившийся у Запашного?
Полковнику вдруг показалось, что очевидность происходящего столь же лжива, как и причастность Сысоевой к покушению на своего бывшего мужа. Самым простым объяснением происшедших событий было то, что их обоих кто-то пытается подставить!
Вот только и тут возникало одно «но». Если наигранность варианта с бывшей женой Сысоева была вполне легко объяснима и просчитываема, то как быть в этом случае с Запашным? Совершенно непонятным было то, как можно просчитать, что милиция непременно сделает требуемые выводы из этих преступлений. Тем более что они так старательно маскировались под поступки психов.
Гуров понял, что запутался в своих логических построениях, и потряс головой. Единственным способом найти ответы на поставленные вопросы было внедрение в клинику Терентьева.
Конечно, можно было напрямую подойти к Запашному и спросить: «С людьми, лечившимися в вашей клинике, происходят странные вещи. Вы не могли бы нам рассказать, почему такое случается?» И что бы из этого вышло? В любом случае, виновен Запашный в происходящем или нет, он просто рассмеется в лицо. И будет прав. А следующей жертвой сумасшедшего наркомана или алкоголика может стать кто угодно. Например, Мария.
При мысли об этом у Гурова похолодело в груди. Полковник попытался успокоить себя – глупо было бояться каждой тени! Но ничего поделать с охватившим его нервным напряжением не мог. Видимо, это была реакция на преступление у клиники Запашного.
В конце концов Гуров решил, что береженого бог бережет. Марию просто не следует отпускать в театр одну. Как и позволять возвращаться бог весть с кем. Теперь он будет отвозить ее в театр и забирать обратно сам. По крайней мере, до тех пор, пока это дело не будет закончено.