Лекции по холокосту
Шрифт:
Я рекомендую книги Рассинье всем, кто интересуется критической историографией холокоста. Но в то же время я хочу отметить, что работы Рассинье не лишены ошибок. Но в каких работах нет ошибок — особенно, если это работы первопроходца! Рассинье имел лишь ограниченный допуск к первоисточникам, так что в его работах обязательно должны были появиться пробелы. Из-за этого, если смотреть с точки зрения сегодняшнего дня, убедительность и точность его аргументов представляют меньший интерес, чем сам автор — французский коммунист, партизан и бывший узник концлагерей, ставший первым, кто бросил открытый вызов многочисленным выдумкам и преувеличениям, связанным с холокостом[86].
С:
Р: Это весьма распространённое, но ложное клише. На самом деле это была жертва национал-социалистов, смертельный идеологический враг национал-социализма, который пытался воздать должное истине.
С: Что ж, вряд ли кто-то сможет обвинить этого человека в том, что он хотел кого-то обелить.
Р: Вообще-то не имеет значения, кто выдвигает аргумент, если этот аргумент обоснован. Но я согласен с тем, что в этом вопросе больше хочется выслушать того, кто сидел за колючей проволокой, а не того, кто стоял перед ней с автоматом в руках. Хотя, положа руку на сердце, обе эти группы лиц имели интерес — по противоположным мотивам — утаить одни вещи и преувеличить или даже выдумать другие.
Поэтому мы скажем, что отцом критичного, ревизионистского исследования холокоста был крайне левый, антифашист, узник концлагерей.
С: А у Рассинье были какие-то неприятности из-за его критичного отношения?
Р: О да! Против него было возбуждено уголовное преследование, которое, однако, в конечном счёте, было приостановлено. На него постоянно клеветали французские СМИ и, если не считать его собственных книг, он лишь изредка имел возможность сказать слово в своё оправдание. Впрочем, если сравнивать это с гонениями на более поздних критических исследователей, то Рассинье отделался сравнительно легко.
Р: На Нюрнбергском процессе Хартли Шоукросс, главный обвинитель от Великобритании, констатировал: «Убийства, совершаемые словно некое массовое производство в газовых камерах и печах Освенцима, Дахау, Треблинки, Бухенвальда, Маутхаузена и Ораниенбурга [Заксенхаузена]»[87].
Подобные заявления о массовых убийствах в (людских) газовых камерах этих лагерей основываются на свидетельских показаниях — вроде тех, что сделал Чарльз Хаутер, бывший узник Бухенвальда: «Одержимость машинным оборудованием переходила все грани, когда речь заходила об истреблении. Поскольку оно должно было происходить быстро, была необходима особая форма индустриализации. Газовые камеры отвечали на эту необходимость совершенно по-разному. Одни, весьма изысканные по замыслу, опирались на колонны из пористого материала, в которых образовывался газ и затем просачивался сквозь стены. Другие были проще по конструкции. Но все они имели просто роскошный внешний вид. Было видно, что архитекторы создавали их с большим удовольствием, уделяя им много внимания и украшая их всеми возможностями своего эстетического вкуса. Это были единственные места в лагере, поистине созданные с любовью»[88].
Особую фантазию в описании мнимых газовых камер Бухенвальда проявило французское правительство. Один его официальный документ гласит: «Всё было продумано вплоть до мельчайших подробностей. В 1944 году в Бухенвальде даже была удлинена железная дорога, так что новоприбывших можно было сразу же отправлять в газовую камеру. Некоторые [из газовых камер] имели опрокидывающийся пол, который моментально переправлял тела в помещение с кремационными печами»[89].
С: Но разве вы не говорили в предыдущей главе, что в Бухенвальде не было газовых камер?
Р: Говорил, и
С: Разве кто-то примет всерьёз подобное «признание» смертельно раненного человека, который истекает кровью и не только не получает никакой помощи, но ещё и «допрашивается» одним из своих бывших заключённых?
Р: Ну, сегодня, конечно же нет, но сразу после войны и на Нюрнбергском процессе такие признания принимались весьма всерьёз[91]. Комната в Хартхаймском замке, которая будто бы была той газовой камерой, имеет площадь примерно 26 кв. м. [92]
С: Прошу прощения? Миллион или даже больше людей было убито в крохотной комнате замка?
Р: Да, и это в три-пять раз больше, чем общее число американцев, погибших во Второй мировой войне на европейском театре военный действий. Так выходит со слов Цирайса и Марсалека.
Тем не менее, прошло примерно 15 лет, прежде чем кто-то усомнился в этих возмутительных заявлениях. В начале 60-х годов по немецким СМИ прокатился настоящий ураган, когда один активист из правой партии открыто поставил под сомнение существование людских газовых камер в концлагере Дахау, и это при том, что любой посетитель мог лицезреть в Дахау подобную газовую камеру. Журналисты были шокированы, стали раздаваться призывы наказать возмутителя порядка[93]. Но из этого ничего не вышло, поскольку, среди прочих причин, немецкая историография в то время сама ещё не была полностью уверена в том, если в Дахау имелись людские газовые камеры. Например, во время разгоревшихся дискуссий Мартин Бросцат из немецкого федерального Института современной истории (Institute f"ur Zeitgeschichte) — позже ставший директором этого института — написал письмо к издателю немецкого еженедельника «Ди цайт», в котором констатировал:
«Ни в Дахау, ни в Берген-Бельзене, ни в Бухенвальде евреев и других заключённых не убивали газом. Газовая камера в Дахау так и не была полностью достроена и дана в эксплуатацию. Сотни тысяч заключённых, погибших в Дахау и других концлагерях на территории Старого Рейха, были жертвами прежде всего катастрофических санитарных и продовольственных условий [...]. Массовое истребление евреев путём газации началось в 1941-1942 годах и имело место исключительно в нескольких [...] местах — прежде всего на оккупированной польской территории (но нигде в Старом Рейхе): в Освенциме-Биркенау, в Собиборе на Буге, в Треблинке, Хельмно и Бельжеце.
Именно там, а не в Берген-Бельзене, Дахау или Бухенвальде были сооружены эти устройства для массового уничтожения, замаскированные под душевые или дезинфекционные помещения [...].
Доктор Мартин Бросцат, Институт современной истории, Мюнхен»[94].
С: А что такое Старый Рейх?
Р: Это Германия в границах на 31 декабря 1937 года, то есть до присоединения Австрии, Судетской области и района Мемель (Клайпеда).
С: Но ведь Бросцат здесь противоречит сам себе: если в Дахау не было сооружено никаких устройств для массового уничтожения, то как он может в то же самое время говорить, что устройства для массового уничтожения в Дахау никогда не были достроены?