Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии
Шрифт:
«Выталкивание евреев из престижных и особо важных для правящей группы сфер производства, управления, культурной и идеологической деятельности, ограничение или полное закрытие доступа в ряд вузов приняли невиданный размах в 1948–1953… закрытыми для евреев остались сколько-нибудь значительные посты в КГБ, партийных органах, а в ряде вузов, учреждений культуры и науки сохранялась процентная норма» — отмечают авторы Краткой Еврейской Энциклопедии (С).
«Через «пятый пункт» теперь давила на советских евреев та самая пролетарская Анкета, которая другими пунктами, мозжила русских дворян, священство,
«Задачей этой компании было вытеснение представителей еврейской интеллигенции из всех пор советской жизни… Доносчики со злорадным торжеством раскрывали псевдонимы. Оказалось, что Е.Холодов на самом деле Меерович, Яковлев — Хольцман, Мельников — Мильман, Ясный — Финкельштейн, Викторов — Злочевский, Светов — Шейдман и т. д. «Литературная газета»… усиленно занималась этим разоблачением» — переживал за срывание масок Г. Аронсон (С).
На этой волне кто-то из критиков не вовремя покритиковал любимого Сталиным писателя Фадеева — глянули: «а судьи — кто?» — обнаружили, что из 29 советских критиков, выступающим в печати по вопросам культуры было только 6 русской национальностей, а остальные — самой прогрессивной.
В этот период в СССР были закрыты еврейские театры, издательства, газеты и т. д. Прекратилось и международное радиовещание на идише. К 1953 — почти все генералы евреи были вынуждены уйти в отставку. Было расстреляно 13 еврейских лидеров ЕАК. А. Дикий по этому поводу в своём исследовании отмечает, что Никита Хрущёв в эту пору сыграл активную роль — «вплоть до смерти Сталина, Хрущёв оставался вернейшим сталинцем и особенно со времени переезда в 1949 году в Москву принадлежал к небольшому кружку ближайших сотрудников диктатора.
Но и не только по этим общим соображениям следует признать, что на него в какой-то мере ложится доля ответственности и за антиеврейскую политику Сталина 1948–1953 годов. Хрущёв в последствии сам подчеркнул, что он поддержал Сталина в вопросе о расстреле Соломона Лозовского и других, осуждённых по делу Еврейского Антифашистского Комитета».
С осени 1952 г. в СССР — начались массовые аресты среди евреев «среднего класса» — врачи, адвокаты, научные сотрудники и т. д.
«Притом все они были лояльными советскими людьми, которые ни в чём антисоветском заподозрены не были и благополучно пережили полосу великих чисток Ягоды и Ежова… — отмечает Солженицын, — Впрочем, «космополитов», как правило, не арестовывали, их опозоривали публично, изгоняли из редакций печатных органов, идеологических и культурных, из ТАССа, Главлита, из литературных институтов, театров, филармоний…
Антиеврейские чистки с «космополитическими» обвинениями прошли в институтах Академии Наук… Так, на историческом факультете МГУ был объявлен «главой космополитов в исторической науке» — даже давний преданный коммунистический фальсификатор академик И.И.Минц, награждённый и личным сталинским доверием, и сталинскими премиями, и сразу несколькими кафедрами в нескольких вузах».
Интересно глянуть — а кто занимался этими чистками на этот раз, наверняка, только чекисты славянской национальности? Л. А. Вознесенский в своём исследовании пишет:
«Уже через три месяца после
Вопрос: Что за «кухня Бровермана»? Ответ:… Обычно уже в какой-то мере сфальсифицированные протоколы допроса арестованных по указанию Абакумова передавались Броверману, и он под видом корректировки искажал их до такой степени, что от действительных показаний арестованных почти ничего не оставалось…
После таких «корректировок» вина арестованных и проходивших по их показаниям лиц усугублялась, факты искажались и освещались в зависимости от требований Абакумова. Эти «сочинения» Бровермана мы затем заставляли арестованных подписывать как якобы их показания…».
А ситуацию после суда, в местах заключения описал побывавший там А. Солженицын:
(о своём пребывании в 121-ом лагучастке 15-го ОЛПа Московского УИТЛК)
«Там — вся наша жизнь направлялась и топталась тремя ведущими придурками: Соломоном Соломоновым, главным бухгалтером; Давидом Бурштейном, «воспитателем», а потом нарядчиком; и Исааком Бершадером. (Соломонов и Бершадер перед тем так же точно вершили лагерем при Московском Автодорожном, МАДИ.)… Все трое они появились уже при моих глазах, и для всех троих снимали с должностей тотчас их предшественников, русских.
Сперва прислали Соломонова, он уверенно занял надлежащее место и расположил к себе младшего лейтенанта (думаю, что — через продукты и деньги с воли). Вскоре затем прислали и провинившегося в МАДИ Бершадера с сопроводиловкой: «использовать только на общих работах»… Лет пятидесяти, низенький, жирный, с хищным взглядом, он обошёл и осмотрел нашу жилую зону снисходительно, как генерал из Главного Управления.
Старший надзиратель спросил его: — «По специальности — кто?» — «Кладовщик». — «Такой специальности не бывает». — «А я — кладовщик»… Угнетённый ходил и кладовщик зоны Севастьянов…
Потом санчасть освободила Бершадера «по болезни» от всяких работ, и он отдыхал уже в жилой зоне. За это время, видимо, поднесли ему кое-что с воли. Не прошло недели — Севастьянов был снят, а кладовщиком назначен (при содействии Соломонова) Бершадер.
Тут выяснилось, однако, что физическая работа пересыпки крупы и перекладки ботинок, с которой Севастьянов справлялся в одиночку, Бершедеру тоже противопоказана. И ему добавили в помощь холуя, и бухгалтерия Соломонова провела того через штаты обслуги. — Но и это ещё не была полнота жизни.
Самую красивую и гордую женщину лагеря, лебедя М-ву, лейтенанта-снайпера, — он согнул и поневолил ходить к нему в каптёрку вечерами. Появился в лагере Бурштейн — и другую красавицу, А. Ш., приспособил к своей кабинке.
Это тяжело читать? Но сами они нисколько не беспокоились, как это выглядит со стороны, они как будто нарочно сгущали впечатление».
Они не сгущали впечатление — а просто вели себя ещё как титульная нация в этой стране с 1917г…
«Среди писем по «Ивану Денисовичу» — вспоминает Солженицын, — было у меня и такое, от анонимного еврея: “Вы встречались с евреями, томившимися вместе с вами безвинно, были, очевидно, не раз свидетелями их мучений и гонений. Они терпели двойной гнёт: заключение и вражду со стороны заключённых. Расскажите об этих людях!”…