Лексикон

Марушкин Павел Олегович

Погода выдалась на редкость скверной. Из низких туч сеялся мокрый снег, превращаясь в слякоть, кажется, прямо на лету; уборщики просто не успевали справиться с грязью – и молодой человек пожалел, что пренебрёг утром гамашами. Он оглянулся в поисках кэба – но, как на грех, ни одного свободного экипажа поблизости не было. Раздраженно пожав плечами, Джек зашагал было прочь – но в этот момент с противоположного тротуара его окликнули. Мюррей узнал Томаса Финкелстайна, нотариуса, которого встречал несколько раз на традиционных банкетах братства.

– А, Том, здравствуйте! – поприветствовал его журналист, досадуя про себя на эту встречу: Финкелстайн отличался редкостным занудством.

Робкая надежда на занятость

нотариуса тут же растаяла: пухленький человечек, возбуждённо размахивая тростью, пересёк улицу.

– Господи, Джек, как я рад вас видеть! Послушайте, вы мне просто не поверите – но я откопал такое…

– Ради бога, Томми, только не на улице! – перебил его журналист. – Давайте зайдём куда-нибудь, что ли… – Мюррей огляделся. – Да вот, хоть в кондитерскую!

– Отлично! – заявил Финкелстайн. – С детства обожаю такие местечки… Скажите, Джек, могу я говорить с вами не как с журналистом, а как с братом по… – пальцы Тома сложились в приветственном знаке вольных каменщиков.

– Да, разумеется… – Мюррей заинтересованно взглянул на собеседника. – Если это касается Братства, я буду нем как рыба!

– Я чертовски рад, что встретил вас; сказать по совести, просто не представляю, что с этим делать дальше… – Финкелстайн порылся в кожаном бюваре и достал пожелтелый конверт. – Вы, может быть, слышали краем уха о скоропостижной кончине полковника Мэтью Фокса…

– Да вы шутите! – пораженно воскликнул Мюррей. – Я ведь как раз занимаюсь этим делом!

– Ага, значит, вы в курсе событий… Нашей юридической конторе выпало заниматься бумагами покойного; и среди прочего я наткнулся вот на это…

Джек взял из рук нотариуса конверт. Ни подписи, ни даты; но с обратной стороны была сломанная сургучная печать с изображением заключенного в треугольник глаза.

– Я бы не обратил на него внимания, если бы не Всевидящее Око… Увидав знакомый символ, я, естественно, полюбопытствовал – и… Читайте, читайте!

Внутри конверта лежал лист плотной бумаги. Джек развернул его.

«Моему сыну» – гласило заглавие.

«Любезный сэр!

Если ты читаешь это послание, значит, пришел мой черёд отправиться в последнее странствие. За свою долгую жизнь я объездил весь мир, и могу сказать: немного найдётся на свете людей, побывавших в столь отдалённых друг от друга краях. Однако ж, виной тому вовсе не страсть к охоте и не жажда новых открытий, как полагали многие: самою судьбой я был призван исполнить величайшую миссию, плодами которой наши потомки будут наслаждаться ещё не одно столетие. Хотя труды мои завершены и вознаграждение получено сполна, я всё чаще ловлю себя на мысли о некой несправедливости – ибо достигнув всего, к чему стремился, я не могу поведать о том без страха подвергнуть опасности этот мир – мир, который, говоря начистоту, мною же и был создан.

Нет, я не сошел с ума и не возомнил себя Господом. Будь уверен – эти строки я пишу в здравом уме и твердой памяти; просто предмет, о котором я толкую, лежит вне пределов человеческого понимания. Как тебе должно быть известно с моих же слов, в молодые годы я немало попутешествовал по странам Востока. Я не нарушу данной мною присяги, если признаю, что миссии эти далеко не всегда носили дипломатический характер; тем не менее, моя деятельность была всецело направлена на благо нашей страны. Представь себе мир, в котором Франция, Германия, Нидерланды, Бельгия, Чехия и Испания с Португалией не являются штатами великой Империи, а представляют собою отдельные государства. Представь себе Альбион, который тоже является отдельной страной – хотя и обладающей несомненным влиянием и многочисленными колониями. Представь также, если хватит на то воображения, земли Нового Света, не слишком отличающиеся от

равнин дикой Азии – и населённые потомками каторжников и авантюристов, имевших наглость декларировать независимость этого края. Представь всё это – и ты получишь представление о том мире, в котором я родился и вырос.

Повторюсь ещё раз – я не выжил из ума. Именно так обстояло положение вещей во времена моей юности. Британия достигла вершины своего могущества; дальше мог быть лишь спад – ослабление политической воли, потеря колоний, бесконечные войны и деградация. Кому, как не мне, работавшему на Форейн Офис, знать, каких трудов стоило поддерживать мощь и благополучие нашей страны! К счастью, фортуна оказалась милосердной ко всем нам. Выполняя некую миссию в Азии, я заполучил величайшее сокровище всех времён и народов: древний талисман неслыханной силы, способный ни много ни мало – влиять на всё сущее в этом мире, изменяя судьбы стран и народов с такой же лёгкостью, с какой ребёнок возводит и разрушает замки на прибрежном песке. Обретение власти над талисманом обошлось мне дорогой ценой: я утратил глаз, ибо такова плата за могущество, – в этом месте Мюррей слегка вздрогнул. – Но знай же: нет цены столь великой и поступка столь низкого, на который я не пошел бы ради славы величия нашей с тобой родины.

Талисман сей проявляет силу в руках избранного, но не повсюду, а лишь в сакральных местах, ему посвященных. Таким образом, три обстоятельства должны совпасть: место, человек и предмет – и тогда самое Время становится податливым, а История обращается вспять, меняя русло великих событий, дабы те воссоздали мир заново. Знай же: возвышение Альбиона, падение дряхлых монархий и объединение европейских земель под властью Британии – дело рук Дадли Фокса, равно как и природные аномалии Нового Света; ибо возникшая там держава могла со временем угрожать нашим интересам. Своей заслугой, пускай и косвенной, я числю также нынешний прогресс – ибо сосредоточение на землях нашего острова центров промышленности и науки дало сильнейший толчок развитию того и другого. Его Величество Пар отныне работает на благо каждого, приближая тот день, когда человек сравняется в могуществе с богами седой древности.

Исполнив своё предначертание, я позаботился о том, чтобы никто уже не мог переписать эту главу Истории. Я предпринял экспедиции к известным мне точкам , где в полной мере могла быть проявлена сила Талисмана, к его храмам; и уничтожил их, наглухо замуровав колодцы великих сил. Сам же Талисман я решил спрятать – но не как величайшее сокровище, ибо это рано или поздно привлекло бы интерес, а как некую древность, забавную, но совершенно бесполезную. Ныне он покоится на одной из полок нашего домашнего музея. Это книга, с виду вполне обычная, но обладающая одной особенностью: тебе никогда не удастся ни открыть её, ни даже рассмотреть толком обложку; взгляд словно соскальзывает с этой вещи, будто вода со стекла. Для профанов она не более, чем забавная безделица, диковинка с Востока… Конечно, велик соблазн сокрыть эту вещь раз и навсегда, утопив в море – но силы, выходящие за пределы нашего понимания, удерживают меня от такого поступка, ибо нас связывают отныне незримые узы.

Ты, наверное, уже понял, к чему я клоню. Я не могу избавиться от Талисмана; но это можешь ты – и ради спокойствия всех ныне живущих заклинаю тебя: не медли с решением! Океанское дно – лучшая могила из всех возможных. Кто знает, сколько раз эта вещь меняла Историю? Мы уверены, что всё, нас окружающее – следствие естественного хода событий, но ты теперь знаешь истину. На том я завершаю своё послание, и да пребудет с тобой Господь!

Дадли Фокс, эсквайр»