Лелит Гесперакс: Королева Ножей
Шрифт:
— Если вы ищете мастерство, то посмотрите вон туда, — сказала Иммелия, указывая. В центре арены из земли поднималась заранее подготовленная площадка с низкими разрушенными стенами и луковицами растений высотой в три роста друкари, покрытыми шипами длиной в ярд, с которых свисали осколки доспехов или грудная клетка, все еще удерживаемая последними кусочками гниющих связок и хрящей.
Из других небесных врат появился Рейдер и, держась подальше от стычек между оставшимися разбойниками и геллионами, низко пронесся над ареной, чтобы сбросить свой груз: десять ведьм, вооруженных гекатарийскими клинками, осколковыми пистолетами и перчатками гидры, во главе с суккубом с осколковой сетью и насаживателем. Они тоже были одеты в цвета Культа Тринадцатой Ночи,
— Я слышал, что у них есть особенно интересные противники для сегодняшнего представления, — сказал Прайдиан Призрачный Глаз, и свет заиграл на его повязке, когда он слегка повернул голову, чтобы посмотреть на Лелит. Его тон был непринужденным, но единственный видимый глаз блестел.
Они вошли в клетку, из которой вывалилось множество коротких, коренастых конечностей и обильных волос на лице. Лелит сразу узнала их: звери из галактического ядра, разновидность широких и приземистых мон-кеев, которые были значительно ниже друкари, но гораздо тяжелее, и обладали значительной физической силой. Обычно они владели техникой, превосходящей по разрушительной силе даже своих более высоких, длинных и менее волосатых дальних родственников, и носили громоздкую, прочную броню, но сегодня, похоже, в этой роскоши им было отказано. Она наблюдала, как одетые в лохмотья несчастные копошатся вокруг, отыскивая в грязи грубые орудия, выброшенные теми, кто пал на этой арене до них.
— Здесь почти не на что смотреть, — пренебрежительно заметила Лелит, когда ведьмы стали пробираться по местности к своим противникам-жертвам. — Они даже не вооружены как следует.
— Но в этом-то и вся прелесть, — сказала Иммелия, указывая одной из своих дополнительных конечностей. — Мы не единственные зрители.
Над ареной появились еще два рейдера, и под одним из них была подвешена еще одна клетка. Лелит сфокусировала на ней свои скрай-экраны и разглядела внутри больше пришельцев, запертых за стеной из прозрачного хрусталя, который позволял им видеть своих сородичей, хотя их удары кулаками и отчаянные крики оставались совершенно беззвучными, заглушаемые полями звукового гасителя.
Ведьмы появились без предупреждения, вскочив и бросившись в бой. Столкнувшиеся с ними животные отвечали с мрачной решимостью воинов, знающих, что им предстоит умереть, причем на потеху высшему виду, но тем не менее намеренных дорого продать свою жизнь. Они размахивали затупленными тесаками и дубинами со значительной силой и достаточной скоростью, чтобы нанести удар там или сям, но исход поединка никогда не вызывал сомнений. Ведьмы выжимали из них кровь досуха, уворачиваясь от все более неуклюжих и разочарованных атак врагов и почти с хирургической точностью перерезая вены и сухожилия. Толпа улюлюкала и кричала, и прошло всего несколько минут, прежде чем последний из громил перестал двигаться: суккуба вогнала свой насаживатель ему в грудь и пригвоздила его к стене, у которой он сделал свой обреченный последний шаг.
— Я все еще не вижу здесь мастерства, — сказала Лелит. — Дикость — да, — продолжила она, кивнув замаскированному арлекину.
— Просто наблюдайте, — сказала Иммелия с тем самодовольством, которое Лелит сочла оскорбительным.
Ведьмы удалились, а вокруг продолжалось представление с новыми проявлениями кровопролития и насилия. Наконец вторая клетка была опущена, и находившиеся в ней воины выскочили наружу, плача и рвя на себе волосы и бороды от горя по поводу кровавой расправы над своими сородичами, свидетелями которой они стали. Они были почти без доспехов, их громоздкие, искусно татуированные торсы были открыты воздуху, но вооружены они были так, как, видимо, предпочитали — огромными двуручными сотрясающими булавами и гигантскими топорами с лезвиями, светящимися и плюющимися энергией.
— Шанс отомстить своим мучителям? — спросила Лелит. Это, по крайней мере, казалось интересным; ведьмы сочли бы этих врагов куда более сложным испытанием.
— Не совсем, —
Беловолосая фигура появилась на вершине второго рейдера. У Лелит пересохло в горле, и она торопливо направила на нее щитки.
Это была она. Моргана Натракс, великий суккуб Культа Тринадцатой Ночи, облаченная в гладиаторские одежды. Она не выглядела старше — это относительное понятие, ведь то, что в других видах считается старостью и смертью, у друкари наступает только тогда, когда они уже не могут восполнить свою душу, — но она казалась более совершенной. Впервые Лелит осознала, что смотрит на Моргану как на правительницу своих владений: не одна суккуба среди многих, подчиненная воле своей владычицы, а существо, обладающее таким же авторитетом в собственном культе, каким Лелит обладала в Культе Раздора на протяжении веков. Если верить слухам, Моргана теперь пользовалась тем же авторитетом, что и Лелит в Темном городе, будучи любимой суккубой самого Верховного владыки.
Моргана стояла с властным, почти скучающим выражением лица, пока ведьмы надевали ей на шею толстый ошейник. Затем, пока Лелит в замешательстве наблюдала за происходящим, сначала одно, а затем другое запястье Морганы согнули за спиной, перекрестив их над лопатками, и приковали к кольцам, прикрепленным к ошейнику. Лодыжки сковали крепкими наручниками и короткой цепью, к кандалам прикрепили веревку, и все равно она стояла прямая, скованная и гордая.
— Что, во имя Кхаина, она задумала? — вздохнул Лелит, глядя, как Рейдер, на котором стояла Моргана, проносится над громилами внизу.
Затем одна из ведьм ударила Моргану сапогом в живот, перевернула ее на спину и бросила её вниз на арену.
Семь
Лелит напряглась, и там, где в обычное время можно было бы с яростным ликованием наблюдать за гибелью соперницы, в ее животе разверзлась странная, необъяснимая пустота. Она поспешно наклонила экраны и сосредоточилась на Моргане, которая летела к стремительно приближающейся земле с развевающимися волосами…
… и тут веревка натянулась, остановив Моргану на высоте менее головы друкари от пола арены, прямо посреди мон-кеев.
Толпа задыхалась от восторга и дикого ликования. Животные, в свою очередь, не стали тратить время на выяснение причин ее появления. Все, что они увидели, — это друкари, такую же, как те, что расправились с их сородичами. Они были вооружены и жаждали мести.
Первый из них взмахнул топором как раз на такой высоте, чтобы снести Моргане голову — или на такой высоте, если бы она в последний момент не согнулась вдвое, наклонившись вверх и коснувшись лбом коленей, чтобы лезвие безвредно прошло под ней. Мгновение спустя она снова взмахнула рукой, и удар пришелся достаточно далеко назад, чтобы макушка ее головы врезалась в широкий нос громилы, который только что пытался ее прикончить. Раздался треск ломающейся кости, и обладатель топора попятился назад со слезящимися глазами. Лелит поморщилась: ей бы не хотелось обмениваться ударами с одним из этих существ, независимо от того, спровоцировала она его или нет.
Моргана отскочила в плавном вращении, затем выгнула спину дугой, уклоняясь от удара булавой, который мог бы раздробить ей череп. Другой мон-кей набросился на нее сзади с топором, и Моргана снова наклонилась вперед, но на этот раз не так далеко; Лелит увидела на скрай-экранах, что раскаленный кончик топора перерубил цепи, связывающие запястья Морганы с ошейником, но не хватило волоска, чтобы пронзить ее кожу.
Освободившись, одна рука Морганы вырвалась и вцепилась в рукоять могучего топора, только что освободившего ее, а другая впилась в глаза владельца. Он выпустил оружие, руки его инстинктивно взлетели вверх, чтобы защитить лицо, и Моргана еще раз изогнулась вверх, чтобы перерезать веревку, на которой она висела. Затем она опустилась на ноги и приземлилась на плечи только что обезоруженного противника, лицом вперед. Она запустила топор в грудь одного из противников и сделала сальто назад.