Ленин: политический портрет. Кн. 2.
Шрифт:
Что хотел сказать больной вождь, отрешенный от политической стремнины недугом и соратниками?
Ленина заботит прежде всего единство партии, опасность раскола Центрального Комитета, бюрократичность существующего аппарата власти. Он не видит корней бюрократической опасности. Ленин находится во власти одной идеи: больше рабочих и крестьян в ЦК, в аппарат партии. Он верит, что "рабочие, присутствуя на всех заседаниях ЦК, на всех заседаниях Политбюро, читая все документы ЦК, могут составить кадры преданных сторонников советского строя…".
Мы все были наивными людьми, да и сейчас остались ими в немалой мере, веря, что стоит "поменять" людей, "команду",
Ведь Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев — все "из крестьян и рабочих". Почти все члены Политбюро и ЦК — тоже Однако железобетон бюрократизма скоро стал сутью ленинской системы. Дело далеко не в конкретных людях и их социальном происхождении.
"Письмо к съезду" интересно анализом ленинского окружения, возможных преемников, хотя Ленин не решился прямо назвать своего наследника. Однако назвал того и тех, кто, по его мнению, не могли быть им. Документ, который иногда называют, Завещанием" Ленина, автор хотел сделать абсолютно секретным. Ленин просил, чтобы пять экземпляров документа хранились в опечатанных сургучом конвертах, которые может вскрыть после его смерти только Надежда Константиновна. Володичева не стала писать на конверте об этой посмертной воле С Лениным уже не очень считались не только его соратники, но и технические секретари. Фотиева, заведовавшая секретариатом Совнаркома, проинформировала Сталина, а затем и некоторых других членов Политбюро о содержании диктовок Ленина. Сталин, таким образом, имел возможность подготовиться к нейтрализации воли Ленина и заручиться поддержкой сотоварищей накануне XIII съезда партии. (Когда проходил XII съезд, Ленин был жив и, таким образом, письмо должно было оставаться "секретным".)
Думаю, что "Письмо к съезду", став досрочно" известным членам Политбюрю, сыграло в разжигании борьбы за власть роковую роль. Как ни крути текст, а из него выходит, что Троцкий, хотя и чрезмерно самоуверен и увлекается администрированием, тем не менее "самый способный человек в настоящем ЦК", обладающий выдающимися способностями. О Сталине сказано, что он "слишком груб" и едва ли сумеет "достаточно осторожно" воспользоваться предоставленной властью. Получилось: Ленин хотел избежать борьбы и раскола из-за личных отношений Сталина и Троцкого, а фактически (помимо своего желания) вызвал ее крайнее обострение в последующем.
Судьба "Письма к съезду" драматична. Оно было доведено до делегатов XIII съезда, но с рекомендацией Политбюро оставить Сталина на посту Генерального секретаря, с устранением у него отмеченных Лениным недостатков. Затем на долгие десятилетия документ был замурован в тайниках партийных архивов. Но сегодня нам уже ясно (еще десятилетие назад мы думали по-другому) — дело не в Сталине. Главным образом не в Сталине. Созданная Лениным Система своего "Сталина" все равно бы нашла. Возможно, без чудовищных экспериментов Джугашвили-Сталина. Но однопартийная "диктатура пролетариата" с неизбежностью пришла бы к авторитарному режиму. Поэтому, вероятно, мы серьезно переоценивали роль этого ленинского документа — никаких "перемен в нашем политическом строе" он не предлагал. Он хотел ослабить бюрократическую хватку в обществе, но… бюрократическими методами. Я еще раз подчеркиваю, что этот же сюжет в книге о Сталине я писал (такими пятнадцать лет назад мы были почти все), видя в Ленине неземную безгрешность.
До
Нельзя отрицать политического и практического значения последних диктовок Ленина, особенно по национальному вопросу и о кооперации. Останется непреходящей его идея о значении "союза социалистических республик" и роли кооперации. В этих вопросах Ленин поднялся до изменения "всей точки зрения нашей на социализм". Однако многие верные положения явно обесцениваются старым политическим мотивом: все это необходимо осуществлять, ибо. весь мир уже переходит теперь к такому движению, которое должно породить всемирную социалистическую революцию".
Пожалуй, самое удивительное то, что Ленин оказался способен продиктовать эти достаточно большие по объему материалы в основном в течение конца декабря и января. Нужно учитывать и то, что в ночь с 16-го на 17-е, а затем и в ночь с 22 на 23 декабря 1922 года состояние Ленина резко ухудшается. Профессор В.Крамер отмечает в своих записках, что в это время появились заметные симптомы ослабления памяти. Эту "однообразность" болезни, ее "своеобразное течение" подтвердили и другие врачи: Штрюмпель, Геншен, Нонне, Бумке, Ферстер, Кожевников, Елистратов.
Природа как бы дала еще один шанс Ленину заявить о себе, своем значении. И он им воспользовался в полной мере. Поэтому едва ли прав его давний и талантливый оппонент Виктор Михайлович Чернов, написавший после смерти Ленина статью о нем, где утверждал, что "духовно и политически он умер уже давно, по меньшей мере год тому назад". Но мы видим, что Ленин как раз больше всего боялся смерти политической. И хотя последние статьи и письма его соратниками, которых он растил по своему образу и подобию, расценивались не более чем политические конвульсии, Ленин боролся… Он не мог, не хотел лишаться смысла своего существования: политической борьбы, политического руководства, политических устремлений.
Политбюро, начиная со второй половины 1921 года, то и дело предоставляло и продлевало отпуска Ленину. После мая 1922 года, по всей видимости, многие члены Политбюро уже мало верили в окончательное выздоровление Ленина и прикидывали свои шансы в новой расстановке сил в партийной коллегии после отхода вождя от активной деятельности. Не случайными были и постановления ЦК о контроле "за режимом лечения Ленина", который, по сути, означал почти полную изолятор лидера от политической и общественной жизни. Ленин настойчиво учился говорить и писать в Горках, а другие вожди в Кремле готовили почву для решающей схватки за личную власть, за свое влияние. Сталин, Каменев и Зиновьев не скрывали своих опасений в отношении Троцкого, который, похоже, давно в душе считал, что только он может быть преемником Ленина, что это место логикой истории давно "забронировано" для него.