Ленин жЫв
Шрифт:
Лучинский подчинялся.
Удары сердца отдавались в висках. Он зажмурил глаза. Ему вдруг стало как-то стыдно и неловко (примерно такое чувство он испытывал, когда, будучи девственником, впервые имел близость с девушкой), и в тоже время неудержимое и всеохватывающее желание прикоснуться к Турновой овладело всеми его мускулами.
Кирилл тихонько застонал.
В этот момент он почувствовал, как тёплые и немного сладкие губы Светланы впились в его губы. Кирилл открыл глаза и непроизвольно обхватил женщину за талию. Та ловким движением
– Что это за буквы… вэ… вэ… пэ? – успел шепнуть он.
– Верховная… власть… Правителя… – жарким и томным голосом ответила женщина.
Через пятнадцать минут они лежали на кровати и как-то отрешённо смотрели в потолок. Она и он, словно сговорившись, не мигали и смотрели на бледно-серый бетон, покрытый специальной эмульсионной краской. В палате было напряжённо тихо. Лишь изредка попискивали датчики аппаратуры. Где-то в углу хрюкал кондиционер и едва слышно урчал вентилятор.
Двигаться не хотелось.
Женщина вяло провела рукой по лицу Кирилла и, нащупав губы, тихо сказала:
– Это было весьма приятно. Весьма.
– Ты зачем это… – выдавил из себя Кирилл.
– Ай, да брось ты… тебе же самому хотелось… – фыркнула она.
– Я знаю, что вы мне какой-то возбудитель сыпали! – буркнул он.
– Это для твоей же пользы… функции организма надо восстанавливать!
– Ты мне зубы не заговаривай, ты что, тоже хотела, что ли?! Не поверю!
– А зачем ты заставил меня чачу пить?!
– Так это было в ней?
– Да…
Кирилл вдруг почувствовал, что он пьяный. Голова вновь закружилась, как у первокурсника после первого в жизни стакана дешёвого портвейна. Ему так захотелось ей нагрубить. Ему так захотелось сказать ей гадость…
– Ну и сука ты… – выдавил он вновь из себя.
– А вот оскорблять не надо… – женщина не обиделась, а сказала это как-то с издёвкой в голосе.
– Всё равно сука… – усмехнулся он.
– Да уж точно – не кобель! – хохотнула она и, повернувшись, с напористостью и решительностью неожиданно вновь навалилась на него.
Он попытался сопротивляться, но тут же поймал себя на мысли, что это не надо делать, и ему нравится всё, что происходит с ним в эту секунду.
– Повторим урок первого общения с будущим! – загадочно шепнула она.
Он тяжело дышал. Голова хоть и кружилась, но это была забавная и какая-то увлекательная карусель. Мысли отсутствовали, лишь какое-то ощущение невыразимого блаженства.
Он прижался к ней и отключился…
XIX
ОН где-то вдалеке услышал всхлипы. Нет, это точно был женский плач. Какой-то тихий. Приглушённый. Кто-то, сдерживая себя,
Женщина, то и дело глубоко вздыхая, хлюпала носом. Плакать, так хотелось тоже заплакать. Чувство какого-то обречённого уныния и безысходности.
«Как давно я плакал? Когда я вообще плакал? В детстве? Нет, я плакал, когда напился после армии… Нет, постой, я плакал, когда я… Нет, не помню, когда я плакал. Может, поплакать, как хочется поплакать. Это так здорово – плакать. Рыдать. Станет легче, наверное, очень станет легче. Нет, плакать, обязательно плакать», – Кирилл, вдруг очнулся от своих нелепых и каких-то бредовых не то что мыслей, а утверждений.
Это были то ли сон, то ли забытье.
Рядом стояла девушка. Эта была Лиза. Кирилл почувствовал её запах и слабо улыбнулся, не открывая глаз. Ему вдруг не захотелось вообще просыпаться, а вот так и лежать в забытье…
«А может, это вообще сон! Сон – всё, что вот так со мной происходит! Я проснусь – и всё! Всё кончится, и я вновь там, я вновь тот!» – подумалось наивно и тягуче.
– Лиза… это Вы?! – выдавил из себя Лучинский.
Но в ответ он услышал лишь всхлипывание. Кирилл открыл глаза. Девушка стояла, потупив взгляд, и что-то писала в блокноте. Она смотрела на приборы и тихо плакала при этом.
Лучинский это не увидел, но почувствовал.
– Лиза, почему Вы плачете? Что-то случилось?
В ответ опять лишь всхлип…
Лучинский тяжело вздохнул и подпрыгнул на кровати. Наконец-то сон отпустил его. Он вдруг ощутил, что у него ноет с похмелья голова…
«Какое забытое чувство! Как это здорово, хм, болеть с похмелья… я не болел уже давно!» – вдруг подумал он.
Пить! Хочется пить! Губы как сухая губка. Кирилл с трудом облизнулся. Он посмотрел на Лизу. Девушка словно не замечала его.
– Лиза, Вы можете мне дать попить.
– Я Вам не обслуга. Придёт сиделка и даст, – сухо и грубо ответил девушка.
– Это что за немилость? – удивился Кирилл.
Он вдруг поморщился. Он вдруг вспомнил. Он вдруг понял, что он совсем недавно тут, на кровати, занимался любовью с той. Красивой гречанкой…
Голова загудела. Стало немного стыдно и неудобно, а что если она, она, Лиза, видела это по какому-нибудь монитору…
«Вот извращенцы! Они тут подсматривают друг за другом», – неожиданно разозлился Кирилл.
– А вот подсматривать нехорошо! – бросил он ей.
– Подсматривать? Вы о чём? – обиженно переспросила девушка.
Она наконец-то бросила на него взгляд. Глаза полные упрёка и отчаянья.
– Вы ведь подсматривали за мной? – Кирилл кивнул на мониторы и приборы.
– Хм, надо ещё! – хмыкнула она и задрала носик. – Вы просто пустой болтун! Вы обещали мне…
– Ну, простите. Простите. Она, она меня напоила…
– Вот-вот! Я же просила не пить! Я же просила не пить, не есть и не брать ничего от неё! А Вы! Вы всё испортили! Вы напились! Вы хоть помните, что было? Что было, когда она тут Вас напоила?