Ленинград-34
Шрифт:
– Ну, с наступающим.- Поднимаю стакан с компотом.
– С наступающим.-Эхом вторит Оля и начинает рассказывать свою историю без особых подробностей, но и не упуская ни одной важной детали.
Выходя из кинотеатра в толпе, Оля услышала, что произошло на их сеансе: обрыв плёнки, крик, шум, включение света. Рассказывающая женщина обратила внимание на молодую девушку с остановившемся взглядом, сидящую в странной застывшей позе. Попыталась её растолкать, не получилось. Крикнула контролёров и девушку вынесли в фойе. Сеанс продолжился. Уже на площади Оля заметила карету скорой помощи и двух санитаров с носилками заходящих в кинотеатр. В этот момент
У Оли появилось время собраться с мыслями и покопаться в памяти Мани, впрочем, радости эти копания принесли не много. Пятнадцатилетняя девочка была из ранних: три судимости, две отсидки в колонии для малолетних под Харьковом и убийство два года назад (не раскрытое, без свидетелей). Черная душа. После этого сбежала в Питер и прибилась к шайке Креста, которая промышляла кражами, грабежами и разбоями, не останавливаясь перед убийствами. Наутро, когда её вызвали на допрос, по суете в коридорах и обрывкам разговоров, поняла, что в Ленинграде вводится усиленный режим службы, прибывает полк НКВД на усиление. Все урки залягут на дно, вот это дно бы и почистить. Сразу же заявила, что хочет сделать чистосердечное признание и рассказала о наиболее крупных преступлениях, его участниках, малинах и притонах, а также сбытчиках награбленного. Вышло всего человек сорок, большинсво из которых было взято с поличным, а на Креста, не было ничего кроме её слов. Взяли его на улице без оружия. Пришлось Оле основательно, под микроскопом, перетряхнуть каждый уголок маниной памяти и нашла она в ней бахвальство Креста о том, что он лично пристрелил из своего нагана одного "бобра", бывшего нэпмана. Где находится тайник, следствие выяснило самостоятельно, расколов одного из подручных Креста. В ту же ночь одна из сокамерниц бросилась на Олю с заточкой и только благодаря своей "бессоннице" удалось отразить удар и обезоружить нападавшую.
В тот же день Олю перевели на "шпалерку" в одиночную камеру, где она и находилась до 28 декабря, когда утром следователь зачитал постановление Прокурора СССР об её помиловании.
"А назад-то ей теперь пути нет: ведь если вернуть Маньке сознание, она, как ни в чем не бывало, попрётся к своим блатным... Застряла, похоже Оля здесь надолго. Отсюда следует, что пока я тут, надо приложить максимум усилий, чтобы её легализовать. Неудачная, однако, стартовая позиция- бывшая уголовница"...
– Я вот что подумала,- продолжила она, невесело улыбаясь.- Надо мне менять имидж, а заодно документы, ну и род занятий, конечно...
"Синхронно мысли заработали"...
– Сестра у меня была на два года старше. Маленькой умерла от тифа когда они с матерью в восемнадцатом бежали от белых.- Оля начала машинально накручивать локон волос на палец.
"Точно как "моя" Оля! Это что, выходит и привычки передались? Так..., надо поакуратнее со спиртным здесь"...
– Мне надо ехать в Пермь на Урал, брать выписку, получать паспорт. Нужны деньги, рублей двести.
"Тут, я смотрю уже и план готов, узнаю олину хватку".
–
Ленинград, Проспект Красных Зорь 67,
Общежитие-коммуна ЛЭТИ.
Позднее этим вечером.
– Девчонки, надо приютить на одну дочь Нюсю. Наш человек. Из моего детдома.- С трудом удалось вклиниться в многоголосый хор наших коммунаров, когда первый восторг от моего триумфального появления дома стал спадать.
– Конечно, приютим,- закричали вместе несколько девчат.- Любина кровать свободна.
Женское меньшинство коммуны с энтузиазмом подхватило Олю и повлекло на свою половину.
– И это, Фима,- обращаюсь к казначею коммуны.- прошу выделить Нюсе денег на дорогу, её обокрали в поезде. А, кстати, вот- получай, моя зарплата.
Ефим привычным движением раскрывает свою тетрадку- талмуд, с которой не расстаётся ни на минуту, и молча начинает процесс зачисления полученных средств на счет.
– Так что, Ефим, как насчет денег для Нюси?
– Рассмотрим, рассмотрим...- наш казначей морщит лоб и отмахивается от меня как от назойливой мухи, не смотря на возмущенный ропот ребят.
– Лёха, тебе телефонограмма- протискивается ко мне дежурный по вахте и протягивает осьмушку тетрадного листка.
Т. Чаганову А.С. прибыть в 9:00 первого января 1935 года по адесу Литейный пр-т д.4 кабинет 17. Дежурный Лернер.
Глава 5
Ленинград, Проспект Володарского 4,
здание ОГПУ-НКВД
Кабинет начальника отдела кадров.
1 января 1935 г. 9:00
– Ну, покажись-покажись, каков ты есть, наш герой,- из-за большого, заваленного бумагами, письменного стола показался невысокий, лет сорока пяти человек в форме ОГПУ с двумя ромбами в петлицах.- садись-садись, Алексей, в ногах правды нет. Зови меня Иван Иваныч.
"Итак, передо мной Молчанов И.И.- начальник отдела кадров, согласно табличке на двери у входа в приемную. На Леонова похож. Добродушное лицо, открытая улыбка, мягкие неторопливые движения. Глаза , однако, жили своей жизнью и добродушия, отнюдь, не выражали. Быстро, не задерживаясь ни на чем, мазнули меня с ног до головы и сосредоточились на лице".
– Как здоровье?- поднимает трубку телефона.- Гена, организуй нам чайку.
– Так грех в двадцать лет на здоровье жаловаться,- поддерживаю полушутливый тон Молчанова.- а что подзабыл кое-что, так врачи говорят, что еще через двадцать лет я ничем не буду отличаться от всех.
– Что верно, то верно,- Иван Иваныч заливисто смеётся.- только вот корреспонденты из газет, что сегодня прибудут для встречи с тобой, вряд ли будут этим довольны.
– Ну, значит, мы должны помочь нашей советской прессе, не так ли Иван Иваныч?
"Аж крякнул от удовольствия. Ясно, что не без твоего участия осуществилась эта афера".
– Поможем-поможем,- расцветает Молчанов, как бы говоря: "Заметьте, не я это предложил".
Без стука вплывает в распахнутую секретарём дверь миловидная девушка с подносом в руках. На приставном столике передо мной появляются два чайника побольше и поменьше и вазочка с сушками. Иван Иваныч перемещается на стул напротив меня.