Ленинград — срочно...
Шрифт:
— Не будем торопиться, товарищи, — возразил Жданов. И обратился к Говорову: — Леонид Александрович, давайте примем окончательное решение после того, как ознакомимся с радиопеленгатором! Мы не очень-то хорошо знаем, что из себя представляет «Редут». Ни вы, ни я, да и другие члены Военного совета в глаза установку не видели.
— Думаю, что и после знакомства с работой пеленгаторщиков мое мнение не изменится, — глухо и равнодушно ответил Говоров.
Для посещения наметили «Редут-5». Теперь Бондаренко пожалел, что откомандировал с него Горелова на летучку. «Кто же сможет показать установку? — мучился комбат. — Нынешний
Червов предложил на место старшего оператора — младшего сержанта Микитченко. Осинин взбунтовался, мол, зачем пыль в глаза пускать? Микитченко, Калашников — асы, но они не входят в состав расчета «пятерки». Пусть за экраном находится дежурная смена, как обычно.
— А вдруг что-либо проворонят, — забеспокоился Бондаренко. — Вам-то что. А тут — последний шанс, — промолвил он упавшим голосом, и инженеры почувствовали, что комбат расстроен не на шутку.
«Да, трудно ему будет, если его снимут, — подумал Осинин. — Жаль, конечно, Бориса. Мужик-то он неплохой, и для батальона сделал много…»
— Не волнуйтесь, товарищ майор, — успокоил он его. — Хуже будет, если командующий узнает, что на установке люди подставные, из других подразделений. Пусть все будет как есть. Уверен, что расчет «пятерки» не подведет.
Задолго до прибытия на «дозор» высокого начальства комбат проинструктировал расчет. Старшего оператора, ефрейтора, предупредил:
— Не вздумай оборачиваться. А то небось захочется на командующего поглазеть или на товарища Жданова. Ни в коем случае не отвлекайся, все внимание на экран, ясно?
— Так точно, товарищ майор. Что я, не понимаю?!
На «дозор» прибыли только Говоров и Зашихин. Жданов остался в Смольном. Он было собрался ехать вместе с генералами, но когда уже садился в машину, то выскочивший следом офицер связи доложил:
— Ставка вызывает на переговоры генерала Говорова или товарища Жданова. — И уточнил: — Того, кто будет на месте.
— Я останусь, Леонид Александрович, — сказал Жданов Говорову, — а вы поезжайте.
— Может, наоборот? Может случиться так, что товарища Сталина будут интересовать проблемы чисто военного характера?
— А вы считаете, что член Военного совета фронта не сможет ему ответить?
— Извините, Андрей Александрович, вы меня не так поняли…
— Полно, полно, Леонид Александрович. Посмотрите радиопеленгатор. Это важно. Надо, в конце концов, разобраться с майором Бондаренко. Лучше вас этого никто не сделает.
…Бондаренко, сопровождающий генералов, приоткрыл дверь. Червов докладывал ровным, бесстрастным голосом, будто читал лекцию в аудитории перед студентами. Но как только Говоров с нескрываемым любопытством начал задавать вопросы, а Червов толково, без запинки, отвечать на них, комбат успокоился. Сожалел он только о том, что в небе не было ни одного самолета. Червов, рассказывая об импульсах, стал говорить об изображениях «местных» предметов на экране. Бондаренко подумал, что генералы не смогут в полной мере представить себе, как это трудно — разглядеть на их фоне импульс от цели, определить его характер, маршрут полета.
Вдруг старший оператор, который сидел
— Цель! — Приостановив на мгновение вращение антенны и запеленговав обнаруженный самолет, он доложил: — Удаление сто тридцать, на курсе девяносто…
Червов тут же отреагировал:
— Извините, товарищ командующий, — сказал он Говорову, — но мне необходимо приступить к выполнению обязанностей оперативного дежурного. Разрешите?
Говоров кивнул, а сам придвинулся ближе к экрану осциллографа, прищурился, стараясь разглядеть, какие происходят изменения в мерцающей картинке. Старший оператор, почувствовав, что над ним склонились, не удержался, оглянулся. Увидев рядом с собой строгое, с щепоткой усов лицо генерала Говорова, а справа от командующего Зашихина, которого в армии все, даже те, кто никогда не видел генерал-майора, узнавали по калининской бородке, солдат вскочил и застыл по стойке «смирно». У Бондаренко в сердце что-то оборвалось. Но Говоров мягко положил руку на плечо старшего оператора:
— Сиди, сынок, сиди… Покажи-ка нам, где эта цель?
Старший оператор сел и ткнул пальцем в экран:
— Вот она… Видите иголку, только с ушком на острие?
— Да, да… Кто бы мог подумать. Очень похоже…
— Цель появилась в районе Луги, товарищ командующий, — подошел с планшетом Червов, показывая Говорову карандашом засечку на карте. — Разрешите передать донесение на главный пост?!
Через каждые две минуты сыпались в эфир цифры. На экране, ближе к нулевой отметке шкалы, выплеснулись две полоски. Тип вражеского самолета старший оператор сразу определил. Объяснил и что собой представляют новые отметки:
— Наши истребители, взлетели с комендантского аэродрома.
— Таким образом производится наведение, майор Бондаренко? — обратился к комбату Говоров.
— Так точно. Только если бы наши летчики хотя бы примерно знали высоту, на которой идет стервятник, им было бы намного легче его перехватить.
Пилоты с врагом не разминулись. «Юнкерс» был сбит Героем Советского Союза старшим лейтенантом Пидтыканом.
Говоров и Зашихин были довольны. Спускаясь по лестнице, они оживленно переговаривались. Выйдя во двор института, залитый солнцем, Говоров сказал Бондаренко:
— Неплохо вы тут устроились, как в санатории. Воздух-то какой! — Командующий фронтом улыбнулся, потом уже серьезно посмотрел на майора и добавил: — А ты не обижайся. Взбучку за дело получил, товарищ комбат… Расчет дежурной смены представь к наградам.
— Есть, товарищ командующий!..
Бондаренко смотрел вслед пылящей по дороге черной долгоносой машине до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Он что-то тихо, сам себе, говорил.
Подошел Червов, спросил:
— Вы что-то сказали, Борис Юрьевич?
Бондаренко махнул рукой и ответил:
— Говорил, что отца своего я в свое время зря не послушался. Шил бы теперь сапоги! — Он вздохнул, но неожиданно рассмеялся.
…Вскоре все «дозоры» облетела новость: «Комбату нашему подполковника дали и наградили орденом. Лично товарищ Говоров ходатайствовал!..»
Рвалась, рвалась я на фронт, в военкомате через день пороги обивала… И попала!