Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2
Шрифт:
Написал письмо-доклад в Военный совет о писателях, композиторах и художниках КБФ (и о своей работе).
Весь вечер, часов с 10, — обстрел… За ужином распили с Азаровым и С. К. пол-литра водки из полученных пайков, а литр оставили на 1 мая. Несколько оживились, поболтали.
30 апреля 1943 года.
Написал две большие статьи: «Это наша Россия» (в армейскую газету) и «Теснее ряды, ленинградцы!» (в «Ленинградскую правду»)
Мой очерк «Рабочие
1 мая 1943 года.
Первомайский приказ И. В. Сталина — сжатый, констатирующий возросшую наступательную мощь Красной Армии. Сталин говорит, как всегда, убедительно, властно: разгром и безоговорочная капитуляция врага!
Основа победы заложена. Представляю себе, как Гитлер утром читал перевод этого приказа!
(Обстрел нашего района с 9 утра. Сейчас затихло.)
Опять обстрел до 2 часов дня. Это выползает железнодорожная артиллерийская батарея немцев; после нашего ответного огня — скрывается и снова выползает.
Днем радиомитинг. Говорит генерал-лейтенант Говоров:
— Зимой мы разгромили восемь дивизий противника. Его потери — сто тысяч человек. Но враг сейчас подводит резервы, и штурм города может быть в любую минуту (!)…
Праздничный обед: стопка водки, мясной суп, пирог с рисом, компот, чай… Роскошно!
Гуляли с С. К. и с Азаровым на Островах, — тихий пасмурный день, везде флаги. Празднично…
…Вечером сидели у С. К., пили кофе. (Она орудует со своей печкой.) Говорили о психологии граждан осажденного города, о разнице и сходстве наших ощущений в городе, в окопах, на фортах…
2 мая 1943 года.
Солнце сквозь облака…
За пьесой. Написал заново треть второго акта. Подъемно.
Читал газеты за 30 апреля и 1 мая.
Получили большую праздничную посылку от генерал-лейтенанта Москаленко: мясо, водка, вино, топленое масло и пр. Вовремя! Это нас подкрепит.
Из наблюдений. Достаточно опубликовать в очерке чью-либо фамилию, как сыпятся письма: «Мой ли это муж (брат, сын)? Сообщите имя, адрес…»
3 мая 1943 года.
Написал сцену первого допроса пленных. Не то, ищу… Весь день был мысленно занят этим — сквозь все дела, заседания, посещения.
К вечеру как будто нашел. Сюжетно это точно, откованно, но внутренне, лично, — тянет к другому, надо еще подумать…
Звонок — поздравительные телефонограммы: из «Правды» и др.
Торжественный первомайский вечер в ЛССП. Прочел отрывок из моей книги «Кронштадт». Хорошо слушали. Я многое импровизировал в этом отрывке. Обступили корреспонденты. Все привычно… А думаешь о работе, о чем-то своем, — вечный уход человека к иллюзиям.
Моя пьеса вся от горечи дня, — она в этом холодном майском вечере
Из писем в ЛССП. «Я осенен мыслью стать поэтом. Помогите мне в этом…» — «Я открыл у себя красный уголок. Дайте мне стихи. Сережа…» Из недр города — просьбы, запросы — наивные, нелепые, простые, человеческие, путаные… Мы все собираем, систематизируем и обязательно отвечаем.
4 мая 1943 года.
Ясный солнечный день…
После 11 часов канонада и гул самолетов. Наша активность! В воздухе к часу дня — истребители, гул моторов.
…Работаю над пьесой… Я могу и должен мечтать о будущем, а война, сегодняшний день, театр — требуют: дай все точно, отчеканенно, ясно.
…Был в Пубалте. Подписан приказ Военного совета: остается группа в двенадцать писателей; пять человек — в запас. О художниках вопрос еще решается…
Написал для ПУ фронта новую листовку для 250-й испанской дивизии. Предварительно просмотрел папку протоколов допросов испанских пленных и перебежчиков (за февраль — март). Тут и анархисты, и фалангисты[74], и полуграмотные батраки, и студенты… Раздраженные разговоры, мечты о смене, о возвращении на родину: «Нам обещали, что поход в Россию продлится только шесть месяцев». Чувство недовольства: «Будь проклят час, когда мы вступили в фалангу и в эту дивизию».
Слушали русские передачи, боязливо комментировали их…
5 мая 1943 года.
В сводке: серьезные бои в районе Новороссийска и на Кубани. (Начало наступления?)
Послал письма в «Правду» и Эренбургу.
С. К. по заданию Пубалта рисует корабли на Неве.
Готовим огород, убрали старую траву, мусор.
Везде копают гряды.
Вечером у Ольги Берггольц и Ю. Макогоненко. Новоселье в блокаде! (Улица Рубинштейна, 22.) Три комнаты, убраны просто; всюду книги, в одной из комнат — библиотека по XVIII веку, рисунки, фото.
А. Штейн читал свой сценарий[75]… Постановка сложная: прибалтийский порт, руины Ленинграда, зима, крейсер во льдах и т. д. Где все это снимет режиссер? В Алма-Ате?
Он скоро уедет в Москву — назначен начальником литературного отдела газеты «Красный флот»…
Подарили Ольге Берггольц (от нашего домика) деревянное блюдо с надписью: «Чай кушай, хозяйку слушай» и пирожок с запеченными в нем двенадцатью эпиграммами и сентенциями.
Весело болтали о том о сем… Ели селедку и кашу. В раскрытую форточку доносился грохот зенитной стрельбы. Все оживлены и довольны возможностью развлечься…