Ленинградская зима
Шрифт:
Браславский влез на чердак и сбросил оттуда целую груду вещей: разломанный ящик со старой обувью, комплекты журнала «Нива» за годы первой мировой войны, рулон обоев, книги, моток веревок…
Раскалившаяся печка немного нагрела комнату. Женщина, задыхаясь, принесла с улицы ведро снега и поставила его на печку. Потом они молча пили жидкость зеленоватого цвета, пахнувшую аптекой.
— Как это у вас шоколад сохранился? — вдруг спросила Надежда Сергеевна.
— Береженого бог бережет, — ответил Браславский.
Женщина
Проснулся внезапно — кто-то шарил рукой у него на груди. Браславский вскочил, как подброшенный пружиной, ударился головой обо что-то мягкое, отлетевшее от него в сторону, и выхватил из кармана пистолет. Черная тень метнулась к кровати и зашуршала там тряпьем. Он понял: хозяйка искала шоколад…
«Очевидно, рехнулась», — подумал он и снова лег на лавку. Но заснуть он больше не смог — уже брезжил робкий рассвет…
Когда в комнате немного посветлело, женщина вылезла из-под тряпья. Молча, медленно двигаясь, она растопила печку и пошла на улицу за снегом. Браславский встал, проделал быструю, энергичную гимнастику, разогрелся немного и стал собираться.
— Вы когда придете? — спросила Надежда Сергеевна.
— Не знаю. Получите… — он протянул ей две сотенные бумажки.
— К чему они… — тихо спросила она. — Вы приходите…
В десять часов утра Браславский вошел в темный вестибюль гостиницы «Астория». За стеклянной перегородкой догорала свеча, но там никого не было. Браславский подождал. Пришла женщина в полушубке.
— Я хотел бы остановиться в вашем отеле.
— Прибалт? Из Риги? — спросила женщина.
Браславский вздрогнул, но ничего не сказал.
— Только люди оттуда называют нас отелем, — сказала женщина и протянула в окошечко руку. — Давайте какой-нибудь документ.
Браславский отдал ей новенький советский паспорт и справку, которая была «дана директору рижской библиотеки Березину Н.Н. в том, что он работает в этой должности с января 1941 года».
Справка была действительна по 31 декабря 1941 года, а уже было четвертое января 1942 года. Когда женщина просматривала справку, Браславский сказал:
— Я бы с удовольствием продлил справку, но боюсь ехать для этого в Ригу.
— Да, не стоит… — улыбнулась женщина, и только сейчас Браславский разглядел, что это была совсем еще девчонка, и притом очень красивенькая, с большими темно-синими глазами, с милой улыбкой.
— На каком этаже хотите жить? — спросила она.
— Мне все равно.
Он получил номер на бельэтаже с окном, выходившим во двор, на какие-то гостиничные крыши. Странная вещь — трубы отопления были ледяные, а в номере было совсем не так холодно, как в доме на Автовской улице.
Оставив
— Есть кипяточек, — сказала она, подавая Браславскому ключ. — У вас посудина имеется? Ладно, я дам вам кружку. Держите. Вернете завтра моей сменщице.
Браславский поблагодарил ее и уже отошел от окошечка, как услышал, что его зовут.
— Извините! Чуть не забыла. Тут у нас полно ваших земляков, я им сказала ваш номер. Так что не удивляйтесь…
Поднимаясь по лестнице, Браславский лихорадочно соображал, как поступить. Первая мысль — немедленно уйти из отеля и не возвращаться. Но это было бы подозрительно, и та же дежурная могла донести в полицию. Можно было запереть дверь и не отзываться на стук. Но это тоже подозрительно — не может беженец, находясь на чужбине, отказаться от встречи с земляком.
Браславский так и не успел решить, как ему поступить, — дверь открылась, и в номер вошла женщина лет сорока в каракулевом манто, из-под которого было видно яркое кимоно. В одной руке у нее была горящая свеча, другой она вела маленькую девочку. Она прикрыла дверь и подняла свечу над головой.
— Кунгс [7] Берзиньш? — спросила она.
Браславский ответил, что он действительно Березин и что он предпочел бы говорить по-русски, так как латышского он так и не освоил.
7
Кунгс — по-латышски «господин».
— Можно и по-русски, — согласилась женщина. — Разрешите присесть…
— Бога ради, извините меня. — Браславский придвинул кресло и взял из ее рук свечу.
Она села, девочка прижалась к ее ногам.
— Я тоже русская. Но мой муж латыш. Его фамилия Озериньш. Вы не знали его?
— Очень знакомая фамилия, — пробормотал Браславский, наморщив лоб.
— Но это неважно. Скажите, пожалуйста, когда вы выехали из Риги?
— Двадцать шестого июня утром, — ответил Браславский.
— Поездом?
— Нет, семья моя выехала двумя днями раньше поездом, а я оказался в автоколонне университета.
— Значит, вы не поездом, — тихо сказала женщина. — Тогда вы ничего не знаете. Извините, пожалуйста… — Она встала и взяла свечу: — Я так волновалась… Еще раз — извините меня. Но вы должны понять — я очутилась здесь одна… с девочкой… без средств… В общем, вы понимаете. До свидания.
Девочка сделала книксен и побежала за матерью.
— Здесь живет одна русская учительница, или она работник библиотеки, но тоже из Риги, она знает про вас, — сказала женщина в дверях.