Ленинградская зима
Шрифт:
Ответная шифровка Акселя пришла тоже сразу: «Ваша обязанность — выполнять приказы».
Кумлев не учитывал эту радиограмму, как полагалось, а спрятал в надежное место. Она может быть доказательством, что для активизации дела он предпринимал все, что мог.
Пожилой боец с карабином дулом вниз за плечами вел по 2-й Советской улице пленного немца. Боец был маленький, в коротенькой шинельке, тоненькие кривые ноги, обтянутые обмотками, треух туго завязан
Я шел за ними от самой Херсонской улицы, мне было интересно, как немец смотрит на Ленинград — попал в него наконец! Немец здоровенный, лет 35, в короткой темно-зеленой куртке на каком-то рыжем меху и в соломенных ботах. Голова по-бабьи обвязана шарфом. Он шел, как положено, сцепив руки за спиной, и глядел себе под ноги. Город его, кажется, не интересовал.
На углу Советского проспекта они остановились. Пленный стоял посредине улицы, а конвоир побежал к очереди, черневшей у входа в продовольственный магазин. Он что-то спросил у женщин и возвращался к немцу. Вдруг я увидел, что вслед за ним бегут женщины из очереди.
Самосуд возник молниеносно. Женщины подбежали к гитлеровцу, что-то кричали ему в лицо и пытались ударить. Он уворачивался как мог, но все-таки ему доставалось.
Конвойный бегал вокруг, тоже что-то кричал, совал вперед свой карабин, но женщины не обращали на него никакого внимания. Одна женщина била гитлеровца бутылкой по голове. Я подбежал, оттащил ее от пленного, но тут же сам получил по затылку. Даже смешно стало.
Подъехала машина с тремя военными. Они выскочили, побежали к толпе.
— А ну, хватит! — рявкнул один из них так, что эхо раскатилось вокруг.
Женщины остановились, перестали кричать и начали расходиться. Лица у них были испуганные и смущенные. Командиры отругали конвойного, забрали его и пленного в свою машину и уехали.
Я подошел к женщинам. Они стояли кучкой в туннеле ворот. Молчали. Точно стыдились друг друга. Увидев меня, одна из них сказала негромко:
— А что они… наших детей… гады…
Глава двадцать пятая
Потапов пришел на конспиративную квартиру немного раньше назначенного срока. Зажег коптилку. Холод. Вокруг зыбкого пламени дрожало золотое сияние. Изо рта вырывался клубами густой пар и мгновенно оседал инеем.
Сейчас Грушко должен принести решение руководства о дальнейшем ходе операции. Потапов предложил два варианта: первый — поход через фронт осуществить в действительности и втянуть в «игру» немцев, второй — поход только симулировать.
Холод схватывал, как на улице, и Потапов, не останавливаясь, ходил по квартире. Обычные вещи этой обычной
Если решат, что надо идти через фронт, может быть, это даже лучше, это конкретное дело. «Умереть не страшно, — говорил себе Потапов. — Страшно ожидание, бездеятельность… — Он вдруг остановился: — Как это не страшно? Неправда, страшно! Очень страшно умереть в одиночку от пули в затылок в подвале гестапо».
Щелкнул замок. Вошли майор Грушко и заместитель начальника управления Стрельцов. Грушко тяжело дышал, лицо у него было серое.
— Унизительная слабость, — сказал Стрельцов, вытирая лоб и опускаясь на стул.
— Вы лучше не садитесь, холод… — предупредил Потапов.
— Я сейчас… минуту, — ответил Стрельцов, но не встал. Грушко сидел у стола.
— Переход фронта будем симулировать, — как всегда, неторопливо начал Стрельцов. — Настоящий переход означал бы, что мы сами втягиваем их в более тяжелое преступление. Более того, нам вообще придется оберегать их от связи с немцами.
— То есть как? — спросил Потапов.
— Мы не можем содействовать этой связи, дабы не помогать осуществлению их преступных планов.
— Ну, знаете, до этого я бы не додумался. Это я еще должен их оберегать? — вспылил вдруг Потапов.
— Отставить. Эмоции потом, — пробасил Грушко и спросил: — Со вторым каналом их связи ничего не прояснилось?
— Ничего. Вставай, чего расселся… — Потапов подошел к Грушко, взял его за плечи, и тот, тяжело поднявшись, стал топтаться на месте.
— Так выясняйте, Потапов, — сказал Стрельцов, подходя. — Мы уже взяли несколько очень крепких типов. Все русские. Большой запас наших денег. Как бы один такой не вышел на вашу группу.
— А может, не ждать этого? — спросил Потапов.
— Нет. Сначала расколем их до дна, — ответил Стрельцов и продолжал: — В общем — симуляция. Все делайте, как наметили. Приятель-фронтовик и так далее. Значит, фамилия этого фронтовика: Зайцев Николай Георгиевич, начальник штаба 401-го стрелкового полка. Запомнили? Они, конечно, будут проверять! Во время «похода» будете находиться здесь. Договоритесь с Грушко о питании. Мы за это время изготовим необходимые немецкие документы.
— Разве нельзя побыть на Литейном? — спросил Потапов.
— Нельзя. Дальше… — Стрельцов снова ходил по комнате, скрипя кожаным регланом. — Вы даете группе согласие идти, но поднимаете один вопрос: солидно ли идти к немцам с намеченной ими целью? Во-первых, за этим не видно политической позиции. Во-вторых, разве немцы не мечтают захватить все ленинградские ценности? Если руководители группы других целей не выставят — хорошо, и тогда вы им уступите. Но я почти уверен — выставят! Какое у вас впечатление? — Стрельцов остановился рядом с Потаповым.
— Могут и не выставить, — ответил Потапов. — По-моему, они не хотят проиграть, когда придут немцы, но сейчас играть рискованно, боятся.