Ленька Пантелеев

Пантелеев Леонид

Не попрощавшись, Ленька вышел. На лестнице он прочел записку:

"Предлагаю Вам срочно явиться в учебную часть 149 Ед. труд. школы для переговоров о безобразном поведении и о дальнейшем пребывании в стенах школы Вашего сына Алексея.

Зав. школой М.Гордер".

Он понял, что это значит. Спускаясь по лестнице, он думал о том, что идет по этой лестнице последний раз. Он надевал в раздевалке шубейку, смотрел на толстую рябую нянюшку и понимал, что никогда больше эту нянюшку не увидит.

Школы

ему не было жалко. Ему было жаль мать. Он понимал, что вся эта история огорчит ее. А на душе у него и без того было немало грехов перед нею. Он до сих пор не сказал матери, что убежал с завода. Он утаил от нее покупку в кредит Плутарха. Он даже не показал ей этих книг, а спрятал их за шкафом.

...Подумывая о том, стоит ли вообще показывать матери эту записку, Ленька медленно переходил у Фонарного переулка набережную, как вдруг его опять больно ущипнули за ухо. Он был уверен, что его догнала Гердериха.

– Ну, что еще?
– вскричал он, вырываясь и отскакивая в сторону.

Но это была не Гердериха. Перед ним стоял владелец "Экспресса" - Адольф Федорович Краузе.

Хозяин шел из бани. Это видно было и по его раскрасневшемуся лицу, и по маленькому ковровому саквояжику, который он бережно держал под мышкой. Донкихотская бородка его на морозе слегка заиндевела. На котиковой шапке, домиком стоявшей на его голове, тоже поблескивали искорки инея.

– Вот мы и встретились, - весело сказал он.

Леньке ничего не оставалось делать, как сказать "здравствуйте".

– Учишься?
– спросил Краузе, показывая глазами на Ленькину сумку.

– Учусь, - ответил Ленька.

– Хорошо делаешь. Учиться в твоем возрасте мальчику более приличествует, чем работать на заводе или, тем более, возить какие-то тележки. И в каком же ты классе учишься?

– В "Дэ".

– Гм... А как же это будет, если по-старому?

– По-старому - в третьем.

– Ишь ты... Ну, ну... И хорошо занимаешься?

– Ничего.

– Да, кстати, голубчик, - сказал Краузе.
– Это ведь ты разбил у меня четыре ящика пива и два ящика лимонада?

– Я... да, - пробормотал Ленька.

– А ты не подумал, маленький негодяй, что, прежде чем уходить с завода, тебе следовало рассчитаться с хозяином?

– Я думал, - сказал Ленька.

– Вот как? И долго думал?

Ленька молчал.

– Должен тебе напомнить, голубчик, - ласково сказал Краузе, - что в мое время мальчиков, которые так поступали, секли розгами.

– Сколько я вам должен?
– глухо сказал Ленька.

– Сколько должен? А это мы сейчас подсчитаем.

Краузе скинул перчатку и стал загибать толстые, розовые, как у младенца, пальцы.

– Насколько мне помнится, ты разбил всего

сорок восемь бутылок пива и двадцать четыре бутылки лимонада. Если считать по нынешнему курсу... Сейчас, погоди... Четырежды восемь - тридцать два и плюс четыреста восемьдесят... Это значит... пятьсот, пятьсот двенадцать и плюс...

Он долго шевелил и губами и пальцами и наконец радостно объявил:

– Всего ты мне должен семьсот восемьдесят четыре миллиона рублей.

Ленька чуть не упал.

– Послушайте, но ведь вы же мне тоже должны!
– воскликнул он.

– Я? Тебе?

– Вы же не заплатили мне жалованья!

– Ах, вот как? Ты считаешь, что заслужил жалованье? Ну, что ж. Так и быть, скинем сотенку. За тобой шестьсот восемьдесят миллионов. Изволь поплачивать.

– У меня нет, - сказал Ленька упавшим голосом.

– Я понимаю, что у тебя с собой нет. Но, может быть, дома?

– Нет, и дома нет.

– Если у тебя нет, так найдется, вероятно, у матери. Ты где, кстати, живешь, я забыл?

Ленька хотел соврать, но почему-то не соврал, а сказал правду:

– Здесь... вот в этом доме... в розовом... около церкви...

– Прекрасно. Идем!

– Куда?
– похолодел Ленька.

Он представил себе все, что сейчас произойдет. Представил огорчение матери, испуганную рожицу Ляли, ехидные усмешечки тетки.

– Адольф Федорович!
– воскликнул он.

Хозяин схватил его за руку.

– Ты что - хочешь, чтобы я милицию позвал?

Они уже шли через двор и подходили к подъезду, когда Ленька предпринял еще одну попытку разжалобить хозяина.

– Адольф Федорович!
– взмолился он.
– Пожалуйста... Клянусь! Я завтра... я послезавтра достану... я принесу вам деньги. Запишите мой адрес. Я здесь вот, на этой лестнице, в тридцать первой квартире живу. Ей-богу! Адольф Федорович... Пожалуйста... прошу вас...

Вряд ли хозяин пожалел Леньку. Скорее всего, он побоялся объясняться с незнакомой ему женщиной. Подумав и потеребив заиндевевшую бородку, он сказал:

– Хорошо. Так и быть. Поверю тебе. Но только - смотри, Леня! Если до субботы не придешь и не принесешь денег...

– Приду! Принесу!
– перебил его Ленька.

– ...не поздоровится тебе, - закончил хозяин.

Он записал в записную книжку адрес и ушел. А Ленька постоял, дождался, пока Краузе скроется под воротами, и поплелся домой.

...Он не знал, что ему делать.

"Зачем я сказал, что до субботы расплачусь?!
– ругал он себя, поднимаясь по лестнице.
– Где я возьму эти шестьсот восемьдесят миллионов? Все равно ведь это только отсрочка. В субботу он придет к маме и все расскажет ей".