Ленька Пантелеев
Шрифт:
Это искушение шевелилось у него где-то в глубине души и сейчас. Мысль, что, выиграв много денег, он сможет уплатить долги и хозяину и букинисту и одновременно вернуть деньги матери, казалась ему очень соблазнительной. И все-таки он не поддавался соблазну и не задерживался у стоянок марафетчиков, хотя несколько раз поднатчики останавливали его, хватали за руки и даже тянули в толпу.
– Эй, парень, - шептали они ему на ухо.
– Разбогатеть хочешь? Давай, поставь на счастье. Выиграешь! Ей-богу! Хочешь, давай со мной
– А ну вас! Катитесь, - отмахивался от них Ленька.
– Знаю я вас. Не на такого напали...
...Погубили его черные детские рейтузы.
Краснощекая тетка несла их, развесив на вытянутой руке, и тоненьким голосом кричала:
– А вот кому рейтузики!.. Теплые... шерстяные... Век носить - не сносить. Рейтузики... рейтузики кому? Дешево отдаю.
Ленька вспомнил, что по его вине сестра осталась без зимних рейтуз, подумал, что, имея большие деньги, он сможет купить и подарить Ляле эти рейтузы, остановился и сказал себе:
"А что - попробовать, что ли? Ведь это только простачки проигрывают, которые не знают всех тонкостей игры, а у меня глаз наметанный, меня на арапа не возьмешь..."
Он вспомнил, что у него есть еще тридцать миллионов сверх той суммы, которую он должен был уплатить своим кредиторам, и решил, что если будет играть, то только на эти деньги.
Зайдя в какой-то подъезд, он откинул полу шубейки, отстегнул булавку, вытащил из пачки потоньше три бумажки по 10 000 000 рублей, зашпилил карман и вернулся на рынок. Несколько минут он стоял в толпе, окружавшей марафетчика, и приглядывался, следил за серебряной стрелкой, которая быстро бегала по размалеванному кругу рулетки. Он заметил, что выигрывают у поднатчиков чаще всего цифры 8 и 12.
"Поставлю на двенадцать", - подумал он.
– Эй, браток, - зашептал ему на ухо какой-то подвыпивший верзила. Давай на пару поставим? У меня пять лимонов есть, и ты пятишник ставь. Выиграем - пополам.
– Ладно, не лезь, - сказал Ленька.
– Я и сам поставлю...
– А ну, давай, давай, - обрадовался тот, освобождая для Леньки место у табуретки и довольно заметно подмигивая хозяину игры.
"Ничего, ничего, мигай, - подумал Ленька.
– Увидим, как ты сейчас замигаешь".
– Значит... если выиграю, за миллион пять получаю?
– спросил он у марафетчика.
– Ручаюсь!
– воскликнул тот, выхватывая из-за пазухи порядочный ворох скомканных и засаленных дензнаков.
– Ставлю на двенадцатый номер, - сказал Ленька дрогнувшим голосом.
– А ну, ставь.
Ленька свернул трубочкой десятимиллионную бумажку и положил ее на краешек табурета - против цифры "12".
– Кручу, верчу, деньги плачу!
– весело закричал инвалид и действительно ударом толстого пальца раскрутил серебряную стрелку рулетки. Она завертелась с быстротой велосипедного колеса, превратилась
– А, черт!
– с досадой сказал марафетчик.
– Ну что ж, на, получай.
Он вытащил из-за пазухи ворох дензнаков, послюнил палец и, небрежно отсчитав, протянул Леньке пять бумажек по 10 миллионов.
"Ловко я!" - подумал Ленька.
– Еще будешь?
– спросили у него.
– Буду, конечно, - усмехнулся Ленька.
– Сколько ставишь?
Несколько секунд Ленька колебался.
– Давай, давай, парень, - шептали ему в оба уха.
– Ставь, не бойся. Выиграешь...
Он знал, что нашептывают ему поднатчики, что они нарочно заманивают его, и все-таки этот назойливый лихорадочный шепот возбуждал и подхлестывал его.
– Пятьдесят, - сказал он.
Он опять поставил на "12". И опять серебряная стрелка остановилась у цифры "12".
– Вот бес!
– с некоторым даже восхищением воскликнул марафетчик.
– С тобой, брат, и играть опасно. Ну что ж, выиграл - получай. Сколько я тебе должен? Двести?
– Нет, не двести, а двести пятьдесят, - сказал Ленька.
– Что ж, на, бери, разоряй инвалида!..
"Да, пожалуй, тебя разоришь", - подумал Ленька.
– Ну, больше не будешь небось?
– спросил инвалид, опасливо поглядывая на мальчика.
– Нет, почему? Буду, - сказал Ленька.
– Играешь?
– Играю.
– На сколько?
В руке у Леньки был зажат огромный комок, который даже трудно было держать.
– Вот на всё, - сказал он.
– На двести пятьдесят мильонов?
– Да, на двести пятьдесят.
Толпа ахнула.
"Сейчас обману их, - поставлю не на двенадцать, а на восемь".
Он видел, как жулики переглядывались и перемигивались между собой.
Он поставил на восьмерку. Но стрелка почему-то опять остановилась на двенадцати.
"Эх, надо было за "двенадцать" держаться!" - с досадой подумал Ленька.
– Промахнулся, браток, - с добродушной усмешкой проговорил инвалид, спокойно забирая деньги и засовывая их за пазуху.
– Не пепла и тебе, как видно, фортуна улыбается. Еще будешь?
– спросил он.
– Да, буду, - сказал Ленька.
Он видел, как из-за спины марафетчика какой-то человек в ватнике и в барашковой солдатской шапке отчаянно мигает ему и качает головой. Он понимал, что его предупреждают: не играй, плюнь, тебя обманывают, но азарт игры уже овладел им, он ничего не понимал, не соображал, не мог остановиться.
– На сколько играешь?
– спросили у него.
– На столько же, - ответил Ленька.
– На двести пятьдесят?
– Да.
– Выкладывай деньги.