Лёнька. Украденное детство
Шрифт:
Оборвалась еще одна, пусть и предательская, но все же жизнь, Богом данная этому человеку, сильному и молодому, но сознательно и бесповоротно испоганившему ее страшным грехом измены своей Родине. Однако главной трагедией, которую сам Афанас уже не увидел и не осознал, был тот факт, что ни один человек в этом огромном мире не заплакал, не расстроился, не пожалел и даже не вздохнул о его бесславном конце.
Часть II
Осень (Скитания)
Глава девятнадцатая
Крыжовник
Ответственность за доставку в Германию несут комиссии и бюро труда (отделы труда). Транспорты с рабочей силой из бывших русских областей охраняет полиция охраны порядка. Поэтому охранные команды следует затребовать в районных учреждениях полиции охраны порядка… [74]
Среди множества даров матушки-природы есть один забавный малыш, угрожающе колючий и ершистый на вид
74
ЦГАОР СССР. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 12. Л. 147–148. Перевод с немецкого. Письмо № 106 Группы по использованию рабочей силы ведомства уполномоченного по четырехлетнему плану рейхсминистру оккупированных восточных областей и хозяйственному штабу «Восток» об использовании в качестве рабочей силы военнопленных и гражданского населения, г. Берлин. 13 декабря 1941 г.
75
Крыжовник. Название появилось в России примерно в XVII в. и произошло от польского krzyzewnik. Вероятно, это калька с немецкого Kristolbeere – «крыжовник» (букв. «ягода терна Христова»). В русском языке передано с помощью крыж – «крест» и суффикса, использованного в близких по смыслу словах – терновник, ольховник, шиповник. В немецких диалектах существуют названия Krisdohre (букв. «Христов терн»), Kristolbeere («ягода терна Христова»), балт. – нем. Krisdore, откуда лит. krizdule – «крыжовник», лтш. krizduolе.
Первое, что увидал Лёнька, вступив на привокзальную брусчатку, – несколько раздавленных и истекших сладким соком ягод крыжовника, сиротливо лежавших под ногами. Лопнувшие полосатые и когда-то пузатые кругляши беспомощно развалились и расплескали свое желеобразное содержимое на железнодорожную площадь, истоптанную башмаками, сапогами, туфлями и тапочками бесконечно спешащих пассажиров. Ранним утром их с матерью и с остальными заключенными фильтрационного лагеря, сидевшими уже неделю в смрадной яме, выгнали на пыльную дорогу, ведущую к станции в сопровождении нескольких конвойных. Никто не думал о том, чтобы сопротивляться или бежать. Это было бессмысленно, да и сил не было, поэтому женщины лишь успокаивали детей, друг друга, но в первую очередь самих себя тем, что «скоро все закончится», «теперь нас освободят», «надо потерпеть». Эти слова и заунывные бормотания слышались со всех сторон, и Лёньке стало казаться, что кошмарный сон, в котором они с матерью случайно оказались, будет длиться вечно. Он попытался потрясти головой и протереть давно немытые, забитые пылью глаза, но видение не проходило, а лишь становилось все отчетливее. Акулина ничего не объясняла сыну, лишь потрепала его по слипшимся волосам и потянула за собой, подгоняемая окриками и пинками лагерных охранников.
Растянувшаяся колонна женщин и ребятишек втягивалась на привокзальную площадь, на которой вовсю хозяйничали разномастные и разношерстные части немецких войск. Подняв голову от завораживающих своим странным рисунком из клякс и брызг разбитых ягод, мальчишка увидел главного, как ему показалось, начальника над всем этим привокзальным хаосом. По крайней мере, так он решил, оценивая габариты, вид и фасон этого крупного, если не сказать огромного, толстого немца, расхаживающего вдоль платформы и отдававшего указания то и дело подбегавшим и козыряющим солдатам.
Толстяк всем своим видом, фигурой и поведением внушал страх, трепет и невольное уважение. Он был обряжен в полевую форму капитана, которая начиналась блестящими, несмотря на пыль и грязь, сапогами и плавно переходила в галифе и заправленный под ремень китель и завершалась малюсенькой пилоткой на его огромной голове. Но главное, что с точки зрения девятилетнего мальчишки было
76
Офицерские сапоги (нем.).
Капитан остановился и разглядывал столпившихся женщин с детьми. Они заполнили половину площади и пугливо сбились в серую дрожащую стайку, оцепленную с трех сторон вооруженными конвоирами, а с четвертой стороны отсеченными железнодорожными путями, по которым медленно двигались маневровые локомотивы, то втягивая, то выталкивая составы. Очередной длинный состав с наглухо закрытыми деревянными вагонами подтягивался к вокзалу. Немцу, обладавшему огромной головой, компенсирующей полное отсутствие шеи, чтобы посмотреть назад, пришлось повернуться всей своей массивной тушей. Он гаркнул куда-то по направлению к темнеющему входу в вокзал:
– Ханс, комм цу мир! [77]
На этот крик моментально выбежал худой прыщавый фельдфебель. Услужливо согнувшись, он приблизился к начальнику. Тот ворчливо и нервно что-то втолковывал ему, после чего последний откашлялся и обратился к пригнанным людям:
– Ахтунг! Внимание! Все дамен и киндер сейчас будут ехать на этот вагон в Великий Германия. Вам гарантируют жизнь, работа и еда. Через некоторый минутен начинает погрузка. Всем собраться и готовиться.
77
Ганс, иди ко мне! (нем.)
– Стойте! Стойте! – Неожиданно со стороны маневрового локомотива показалась фигура, одетая в парадную летнюю форму с петлицами на кителе и красной звездой на белой фуражке. Пожилой усатый и седой железнодорожник с жезлом в руке двигался к жирному немцу, пытаясь объяснить что-то:
– Стойте! Нельзя в эти вагоны сажать женщин. Это же товарняк. Сейчас надо перегнать их на восьмой, а сюда поставим четыре плацкарата и два купейных. Женщины же, дети же…
– Вас ист дас? [78] – грозно нахмурился боров и ткнул сарделькообразным пальцем в грудь подошедшего служителя.
78
Что такое? (нем.)
Фельдфебель как мог перевел то, что выкрикивал служитель. Капитан нахмурился еще сильнее и рыкнул что-то угрожающее. Помощник сделал шаг к русскому:
– Иван, отойти в сторона! Не мешать погрузка. Твой дело нет. Это специальный вагон. Не мешать! А то расстрелять.
Для полной убедительности фельдфебель сложил пальцы пистолетиком и два раза ткнул в седой висок железнодорожника. Тот отмахнулся от руки немца жезлом и снова закричал на капитана:
– Нельзя! Нельзя туда людей. Не пассажирский это. Ошибка! Отправлять надо эти вагоны. Состав пассажирский перегонять надо с запасных. Сейчас скомандую. Я ж здесь почитай пятьдесят годков служу. Царя-батюшку отправлял, совнаркомовцев встречал и провожал, бронепоезд товарища Ворошилова пропускал. Меня всяк знает на дороге. Нельзя, нельзя детишек в эти вагоны. В этих только что коров везли. Там грязно. Надо подать пассажирские.
Не дожидаясь ответа, он вдруг достал из нагрудного кармана блестящий металлический свисток и что есть силы дунул в него. От неожиданно вылетевшей пронзительной трели капитан-немец дернулся, махнул руками, пытаясь закрыть свои чувствительные розовые мясистые уши и… выронил каску с ягодами крыжовника, которые, словно живые мохнатые колючие шарики, запрыгали, заскакали в разные стороны. Потеряв свою съестную добычу, оглушенный продолжавшим отчаянно свистеть ополоумевшим железнодорожником, немецкий начальник станции рассвирепел и, выдернув из поясной кобуры «Вальтер» [79] , дважды нажал на спусковой крючок, упершись в грудь железнодорожника, обтянутую белым парадным сукном. Два резких толчка откинули старика назад, и, сделав по инерции еще три шага, он повалился прямо на раскаленные от жары и солнца рельсы. Вытекающая из разорванной раны на мундире кровь струйкой сбегала на блестящий металл и тут же запекалась в темную неровную корку.
79
Walther P38 (Вальтер П38) – немецкий самозарядный пистолет калибра 9 x 9 мм, разработанный фирмой «Карл Вальтер Ваффенфабрик» в г. Целла-Мелис в Тюрингии накануне Второй мировой войны специально для офицерского состава. Он стал у немцев самым массовым пистолетом. С 1938 г. состоял на вооружении в Германии. Первоначально пистолетами Walther Р38 вооружались офицеры сухопутных войск, а также часть унтер-офицерского состава вермахта и полевых войск СС.